На лице собеседницы появилось еле заметное недоумение. Ксения никогда не задумывалась, что богатый дом — лишь пол — дела.
— Вы меня не слушайте. Каждый человек на все смотрит со своей колокольни. А высота колокольни разная.
— Игорь, как ты думаешь, я уже готова изменить себя под твой особняк? — кокетливо спросила Ксения.
Лунин остановился, поправил плед на спящей Насте, и также молча, прогулочным шагом направился в сторону леса.
— Вы часто здесь гуляете с Настей? Смотрю, тропинка уже протоптана, — Лунин обернулся, поджидая отставших женщин.
— Каждый день. Утром здесь очень красиво. Правда рассвет я видела только пару раз. В этой тишине можно проспать до обеда. Я с трудом встаю рано. С Настей гуляем днем около часа и обязательно вечером перед сном. Дальше не идите, много кочек, Настя проснется.
— Вы так рано спать ложитесь? — удивилась Ксения.
— Настя в девять. Я — позже.
— Нет, жить здесь тоскливо. Можно приезжать на выходные, но не чаще. Настя поедет осенью в санаторий и мы переедем в квартиру. Правда, Игорь?
Вопрос опять остался без ответа.
— Все. Возвращаемся. Я больше не могу, — Ксения потеряла интерес к разговору.
Зацепившись за кочку, она первой повернула в обратный путь. Теперь Саше пришлось идти рядом с Луниным.
— Игорь Дмитриевич, мне надо поговорить с вами. Только попытайтесь на этот раз дослушать меня до конца.
Лунин измерил ее взглядом и передал коляску Ксении. От роли няньки Ксения была не в восторге. Сменив Лунина, она толкала впереди себя коляску, ничуть не заботясь, что колеса попадают на кочки и трясут спящую девочку. Лунин на шаг отстал и теперь шел в ногу с Сашей.
— Надо, что бы Настя кушала за общим столом, вместе со всеми. Девочке это необходимо. Она будет стараться подражать взрослым, притом людям которых она искренне любит. Вы, понимаете, о чем я говорю? — Саша говорила так тихо, что ей показалось, что Лунин ее не слышит.
— Нет. Это даже не обсуждается. Как вы себе представляете эту трапезу в столовой?
— Речь не идет о чужих детях в компании взрослых. Речь о вашей дочери. За столом собирается семейный круг. Я же не говорю о посторонних. Насте, как воздух необходимое ваше внимание, признание и принятие ее такой, какой она есть теперь. Вашу любовь никто и ничто не может заменить. Вы отец.
Лунин шел молча, на полшага позади. Слушает он ее или отмахнулся, как от назойливой мухи в пол оборота было не разобрать. Не с того начала разговор. Только поздно жалеть.
— Говоря «нет», вы сейчас печетесь о своих женщинах, что бы у них не испортился аппетит от вида Настиной оплошности за столом. Скажите, что я не права?