— Ты, домой заезжала? Стрельникова обрадовала? Как он тебя еще терпит?
— Он меня не терпит, а любит.
Унять выражение счастья Саша не смогла. Оттого, усевшись в кресло напротив Степанкова, не удержалась и засмеялась.
— Конечно, любит. Я тебе, о чем говорил, забыла?
— Ты, Степанков, если мне не изменяет память, говорил о полигамности, присущей мужчинам для сохранения рода человеческого. Только, заметь, демографические показатели, при вашей растущей полигамности, не повышаются. И еще, я соскучилась по этим стенами.
Саша вдохнула воздух, пахнущий кофе, дорогим одеколоном и еще чем — то терпким.
— Но я по делу. Только ты предупреди свою «ассистентку», — Саша не преминула пустить шпильку в адрес Степанкова — чтобы нас не беспокоили. И выслушай меня внимательно. Договорились?
Миг веселья прошел и Саша собралась с мыслями. Но договориться со Степанковым не получилось. Она коротко, у выстроенной логической последовательности, так чтобы Степанкову сразу стало все понятно, попыталась объяснить свои предположения болезни Насти.
— …Мы должны разобраться в женщинах, живших в доме Луниных.
Степанков, снял очки, и во все глаза смотрел на Сашу.
— Ты, вообще, соображаешь, что говоришь? Ты себя слышишь со стороны?
— Юра, пока не разберемся, девочке мы ничем не поможем. А время идет. И если, мы сейчас еще можем восстановить движения и речь, то со временем… Ну, что я тебе рассказываю. Настя все знает. Мне надо только, чтобы методику, о которой ты говорил, ты испытал на мне. Я читала о ней. Я глазами Насти увижу все, что привело ее к болезни.
— Нет. Даже не проси. Ты представить себе не можешь, во что это может вылиться для тебя! А как Настя все это переживет! Ты о девочке подумала?
Степанков резко поднялся с кресла и стал мерить шагами кабинет. Нет и еще раз нет. Толи Степанков не был уверенный в своих возможностях и боялся за последствия, толи не до конца не верил полученным результатам — Саша не знала. Невзирая на все доводы и уговоры, длящиеся уже полчаса, Степанков непреклонно стоял на своем. Никакого сеанса трансперсональной терапии он проводить не будет.
К этой тяжелой духовной практике Степанков прибегал давно и то, скорее, из чисто обывательского интереса. Затраченные силы не оправдывали результата.
В принципе, все правильно. Но, если б у нее был другой выход, Саша встала б с кресла, ставшим неудобным и, действительно, прислушалась к совету Степанкова — поехала б домой. Но, Степанков был единственным человеком, который мог помочь. Это был выход, пусть не имеющий никакого научного объяснения и не вписывающийся в медицинские каноны.