Народ, кто не успел спиться, начал перебираться в райцентр или еще дальше в область, а то и в саму Москву.
Поселковые вопросы Натку мало волновали, не до проблем поселка было, только оказалось, что проблемы не прошли мимо домовитой Натки. После декрета выходить на работу было просто некуда. Швейный комбинат вначале сократили, а потом и вовсе закрыли. Тетки часть комбината взяли в аренду, но дело не заладилось. Аренда потянула столько денег, что остались еще и должны. Отец, без работы, вообще запил беспросветно. Сколько они с матерью не отговаривали, но все без толку. Если б не бабка Людька, как бы Натка вытянула детей, трудно даже представить.
Людька, что бы хоть как — то сгладить вину перед внучкой, готова была на все. Отписала свою копеечную халупу Натке и взялась присматривать за детьми, когда Натка занималась делом.
Надомная работа приносила копеечный доход. В поисках работы пришлось ехать в район. Как же болело материнское сердце, но другого выхода не было.
Через четыре года, накануне первого класса, Натка забрала детей к себе в однокомнатную квартиру, купленную на заработанные деньги. Вскоре бабка Людька умерла, так и не простив себя за не сложившуюся судьбу внучки. Пока дети на руках были о смерти бабке Людьке и думать некогда было, да и как же она могла Натку подвести. И так уже раз подвела. Будь не ладный тот Геннадий
Саша лежала на диване. Слова Степанкова звучали все тише и тише до тех пор, пока она не ощутила полную свободу. Саша видела Степанкова и так же четко видела свое тело на диване, но это тело не было ее частью. А потом стало страшно. Саша, какой — то частью мозга помнила слова Степанкова, но они начали терять смысл. На смену словам, в которых она растворилась, пришедшая темнота. Начала оживать, превращаясь у вязкую смолу. Саша окончательно запуталась в паутине. Двигаться стало невозможно. Она прилипла к темноте.
— Двигайся вперед, не стой, двигайся — настойчиво требовал невидимый голос. — Саша, я сейчас тебя верну обратно, если ты не будешь делать того, что я тебе говорю.
И вот тогда, превозмогая тяжесть, душа рванула вперед и…
Впереди была темнота, но это была другая темнота, ограждающая пространство. Со всех сторон долетали мелодичные голоса. Так разговаривает только любовь. В таком блаженстве она могла б находиться вечно. «Может это и есть рай? Может, я увижу бога или хотя бы ангелов? Господи, где же я?»
— Саша двигайся вперед!
Тон, не терпящий возражения, мешал насладиться чувством покоя, защищенности и блаженства. Повинуясь, душа опять рванула вперед. Теперь бесконечная боль сопровождала каждое движение, темнота вокруг извивалась, тоннель зиял черной пустотой. Маленькая душа маленького человечка, подгоняемая невидимой мощной силой, летела в неизвестность. Свет, к которому все стремятся, ударил со всех сторон. Стало холодно и опять страшно. Радоваться рождению не было сил.