Человек на экране был Саввой Сретенским.
— Приношу свои соболезнования, — сменив полуулыбку на подобающее случаю скорбное выражение, но не изменив своему добродушию, сказал Савва, — только ничего я об этом не знаю и посодействовать не могу. Только разве посочувствовать…
— Савва Максимович, — собеседнику, очевидно, надоели эти игры в вежливость и увертки, — мы располагаем видеозаписью с места происшествия. Вы там присутствовали лично и отдавали приказы…
Лицо Саввы изменилось так внезапно, словно на нем расстегнулась невидимая «молния» и из благопристойной человеческой оболочки выскочило совершенно другое, уродливое и опасное существо.
— Слушай сюда, ты, сучий ососок, — Савва только чуть-чуть повысил голос, но с его низким внушительным баритоном это у него было страшнее, чем у другого — крик, — если ты мне будешь всякую хреномурдию воротить, серьезные люди тебя нарежут на такие кусочки, что ни один лепила обратно не сошьет, маме своей голову с канцелярским номером выдадут, чтоб она ее…
Поремский нажал на пульте видео кнопку «PАUSЕ».
— Можно прослушать снова запись из редакции «Мира и страны», — удовлетворенно прокомментировал он, — но, по-моему, и так ясно, что накануне смерти Зернову звонил и угрожал Савва Сретенский, и никто другой. Кстати, что это за слово «хреномурдия»? Саввино изобретение? Или это только я, такой отсталый, отродясь им не ругался?
— Надо бы еще направить на голосовую экспертизу.
— Направим. Чтобы уж и комар носа не подточил.
— Да, — посочувствовал Рюрик Елагин боссу центральной московской группировки, — не везет Сретенскому с записями! В прошлый раз видео, сейчас аудио… Техника против криминала!
Научно-исследовательский институт новых технологий искусственных материалов занимал неподалеку от станции метро «Алексеевская» чуть ли не гектар территории, обнесенной стрельчатой чугунной решеткой и застроенной зданиями прихотливой архитектуры. Первая ассоциация, которая посетила Володю Яковлева при виде этих краснокирпичных не то замков, не то пряничных домиков, с их узкими высокими окнами, крашенными в полинялый от непогоды и давно не обновлявшийся белый цвет ложными арками, видимыми сквозь стекла нависающими сводчатыми потолками, заключалась в довольно-таки произвольном слове «готика». Настоящих готических замков Володя никогда не видел, однако из прочитанных в бестолковом отрочестве романов вынес впечатление о чем-то сводчатом, длинном и узком. Второй, более близкой архитектурной ассоциацией была Остроумовская больница, куда он недавно ездил, чтобы присутствовать на вскрытии: в Остроумовской тоже все из красного кирпича. Больница или замок — в любом случае подобный вид зданий никак не соединялся в Володином воображении с новыми технологиями искусственных материалов. И с изобретателем по имени Григорий Свет…