С трудом поставив Мизгиря на лыжи, Борис повел их связанных между собой на трассу. Те, боясь даже лишнее слово сказать (убьет ведь, и никто не найдет), покорно брели навстречу своей незадачливой судьбе. Через два часа вышли на трассу. Здесь Борис остановил первый же попутный «КАМАЗ», объяснил ситуацию водителю. И они вдвоем затолкали бандитов в кабину, надежно связали и через час доставили их в Оротуканский ПОМ. Борис, написав объяснение, скрылся, так как понимал, что его самого могут задержать за незаконную разработку недр.
Выслушав Юру, Матвеич задумчиво покачал головой и сказал, что этому Борису медаль надо дать и денежную премию. Тем не менее его объявили в розыск. (Но так и не нашли).
А со Славкой тоже непростая история, оказывается, была. Жил он с сентября на Украине, и, когда ему исполнилось 18, призвали в Украинскую армию, но служить сечевиком Славка не захотел и, имея мечту служить в Российской армии, махнул без документов и денег через Украину и всю Россию попутками аж до Охотского моря, где в Магадане проживал дядька. Но у дядьки Славка продержался недолго по причине его, дядиного, беспробудного пьянства и очутился в Оротукане, где хотел устроиться в артель, но туда брали только с мая, и он пошел к Борису.
Варнаков за убийство осудил гуманный суд сроком на 6 лет каждого. Через 6 лет Матвеич, проезжая по трассе, заехал навестить деда, одиноко проживавшего на Баранке, и здесь неожиданно встретил исхудавшего, почти беззубого Мизгиря. Но это уже другая история.
— Смотри, Матвеич, ломиком намахаешься — там наледь страшенная.
Под это напутствие долговязого дежурного Синегоров с Игорем выехали из поселка.
— Ты слышал, Игорь? Едем до первой наледи и сразу разворачиваемся.
— Да ладно, все понятно, а сколько до поселка?
— Какой там поселок! Одно название: дома все брошенные, семья оленеводов живет, и больше никого. А ехать километров восемьдесят.
— За три часа обернемся.
— Лучше не загадывай, тайга, однако. Хорошо что мороза нет, всего градусов тридцать, а то оделся как турист городской.
— В машине же тепло.
— Правильно, когда движок работает. А когда встанем?
— Не переживай, Матвеич, машина надежная.
Через семьдесят километров увидели на дороге людей. Один из них издалека замахал рукой.
— Чего это они, кто такие? — удивился Игорь.
— Наледь же там, а это оленеводы.
— Чукчи, что ли?
— Чукчи на Чукотке, а это орочи и эвены.
Машина остановилась перед спуском с пригорка, внизу блестела гладкая как стекло наледь. Синегоров вылез из «уазика» и поздоровался с оленеводами. Старика Егора узнал сразу и сначала пожал руку ему. Потом поздоровался с двумя другими — Васей и Мишей. Егор предупредил: