Когда Паша развез Чемодана и Казимира по домам, Матвеич спросил его:
— Ну что, понял?
— Точно он, — тут же ответил Паша. — Будка же в последнее время интерес к металлу стал проявлять, проторговался совсем, одни долги, коммерсант придурочный.
— Да, — подхватил Матвеич, — Виктор кафе открывает, ему деньги позарез нужны.
— Какое кафе?
— «Зангезур». Слыхал?
— Да, знаю. Это его, оказывается?
— Куда же он пропал? В общем, так, Паша, найди сегодня же Андрея, пусть он по шестеркам будкинским поработает, лучше всего, если посадит кого суток на 10 — 15, а там посмотрим.
— Разрешите выполнять, товарищ майор!
— Выполняйте, товарищ капитан, утром доложите.
На этом они и расстались. Матвеич повез волчью шкуру знакомому охотнику по кличке «Пулькин», который мастерски их выделывал, а Пал Палыч поехал искать Андрея, оперуполномоченного уголовного розыска.
Утром Матвеич сразу после тягомотной никчемной планерки у начальника отдела Ершова позвал к себе Пал Палыча.
— Ну что, нашел вчера Андрея?
— А ты что, не в курсе? — вопросом ответил Пал Палыч.
— Чего не в курсе? Говори уж сразу.
— Да сидят уже оба на «сутках» и Пятак, и Куриная Жопа.
— Это кто такие?
— Ну ты даешь, это же погонялы[5] Бажанова и Трофимова — шестерок Будкиных.
— Будка — я понимаю: и башка здоровая, как у гидроцефала, и фамилия Будкин, а те почему так прозвались?
— У них же морды, у одного — свиное рыло, у другого на куриную гузку похоже.
— Как же Андрюха успел?
— Да ему не впервой.
— В общем, так, Паша, тебя учить не надо, через сутки чтоб информация была полная, что, где, когда. Ферштейн?
— Яволь, герр штурмбанфюрер!
— Гут! Давай занимайся, а я еще с одним барабанщиком поговорю.
Они даже не подозревали, что им принесет последующее утро.
Человек Матвеича подтвердил, что Виктора видели вместе с Будкой несколько раз, какие-то были у них дела. Но это еще ничего не значило. С кем только не вел дела бывший зэк Будка, в том числе и с начальником райотдела Ершовым, который оказывал ему покровительство.
А в это время в 6-й камере ИВС Пятак и Куржопа мучительно переживали похмелье и пугающую неизвестность. Особенно нервничал более молодой, ему еще не было 18 лет, Куржопа. У него и воображение было богаче. Тем более что под утро приснилась ему страшная кирпичная стена в выбоинах от пуль. Он уже несколько раз просился в туалет, так что Пятак начал задумчиво поглядывать на него. До обеда их так никто и не вызвал. После обеда к ним в камеру втолкнули какого-то мужика. Тот не здороваясь сразу сел на нары, разулся, кинул свою куртку под голову и улегся. Куржопа дёрнулся было к нему, но Пятак взглядом остановил его и чуть заметно кивнул на, руки мужика, сплошь синие от татуировки. Минут через 15 мужик уже тихонько похрапывал. Пятак вполголоса выговаривал напарнику: