Генрих остановился, уставился на Евпраксию. Она оставалась по-прежнему равнодушной. Все в ней умерло к этому человеку. Чего ему нужно от нее?
Император уловил это настроение, переменил направление разговора.
– Киевский князь, ваш отец, в грамотах ко мне просит, дабы по своему усмотрению могли распоряжаться его послами. Вы можете оставить их при себе для услуг, можете отправить назад в Киев. Он считает, что вам приятно будет иметь возле себя славянские души. К тому же он послал молодых.
Говорят, он любит молодых. Так же и вы.
– А так же и вы, император, – добавила Евпраксия.
– Я? – удивился Генрих. – Разве я порезал себе руку на пиру при виде молодой женщины?
– Вы избрали императрицей меня, а я не принадлежу к старым людям.
Может быть, я слишком молода.
Ей хотелось сказать: "Возмутительно молода и нетронута", но она сдержалась, лишь скользнула по нему серыми своими глазами, да так, что у другого человека от их взгляда сердце зашлось бы. Генрих же только стиснул зубы и еще быстрей забегал по заду. На ходу кидал:
– У киевского царя, как мне сказали, преступное пристрастие к молодым…
– Вас это не должно беспокоить.
– Ну, да, но вы его дочь.
– Я императрица германская.
– Именно поэтому… Вы обманули меня, императора…
– Может, вы ошибаетесь?
– Именно так, именно так… Я полагал, что в ваших жилах течет кровь греческих императоров…
– Я никому такого не говорила…
– Да, но я полагал…
– Нужно было спросить у меня.
– Есть вещи, о коих не расспрашивают. Известно было, что русский князь сочетался браком с греческой принцессой. Но никто не знал, что она умерла и что он взял себе в жены девушку из подлого рода…
– Из простого…
– Все равно.
– Не для меня.
– Так вот: я жестоко обманулся.
– Вы можете объявить новый манифест. Отменить свой предыдущий и призвать своих людей молиться за какую-нибудь новую императрицу. С греческой кровью в жилах. Надеюсь, вы уже нашли такую?
– Я надеялся на объединение церквей, но в этом мне отказано: киевская церковь оттолкнула руку церкви Римской.
– Должно ли мне различать церкви нашу и вашу?
– То – дело клира. Но для государства… Когда-то Великий Теодорих[8] в письме к франку Хлодвигу сказал, что бог соединяет королей различных народов святыми семейными узами, дабы их миролюбием родственным крепить желаемый этими народами покой. Ибо лишь то свято, что не может быть нарушено никакой враждой. Короли роднятся, народы, отделенные друг от друга, обретают единую волю, и чрез те узы влекутся к согласию и единению дум.
– Я уже слышала о судьбах государства. Хотела бы услышать о себе.