Пресловутый закон подлости не заставил себя ждать. Резкий порыв горячего степного ветра радостно рванул волосы, так что большая часть свежеобретённых прелестей оголилась. Я, разумеется, покраснела и поспешила прикрыться, а синеглазый рассмеялся снова.
Его товарищи отреагировали аналогично, и это вызвало закономерный прилив раздражения.
— Идиоты, — сквозь зубы процедила я.
Клянусь, комментарий они не поняли, но почему хохот стал громче?
А в следующий миг… синеглазый снизошел. Он расправил плечи и, будто нехотя, потянул с себя рубаху. И всё. Я разучилась дышать! Просто взгляду предстали рельефный бронзовый торс и не менее рельефные руки.
Раньше я таких парней не видела! Вернее, видела, но только по телевизору. А ещё в книжках о них читала. И… так вот ты какой, романтический герой!
Залюбовавшись дикарским телом, я едва не проворонила бросок. Тем не менее рубаху всё-таки поймала и, надеясь не спровоцировать новую коллективную истерику, неторопливо осмотрела «подарок».
Увы, но отворачиваться, давая мне возможность спокойно одеться, никто не планировал, поэтому пришлось натягивать рубаху так.
Ещё через миг я услышала:
— Аан чё.[2]
Реплика принадлежала всаднику, замершему по правую руку от синеглазого, и, уж не знаю почему, но отряд снова грохнул.
Стало очень обидно, но я решила не реагировать. Вместо этого расправила подол рубахи, который доходил до колен, и принялась деловито закатывать излишне длинные рукава.
Ещё одной проблемой размерности оказался слишком глубокий ворот. Мне снова пришлось перебросить волосы вперёд, иначе… в общем, невзирая на рубаху, грудь была всё равно видна!
— Игри даа![3] — отвлекая от манипуляций с рубахой, каркнул мой спаситель.
Я взглянула на клыкастого, чтобы обнаружить — он протянул руку, явно предлагая подойти и, кажется, забраться на эту ну о-очень высокую лошадь.
От мысли, что вот-вот окажусь на такой верхотуре, по коже побежали мурашки, а дикарь повторил, причём намного мягче:
— Игри даа.
И вот тут мне открылась истина. Даже не так — Истина! Я словно увидела нас со стороны…
Вот он — весь такой огромный, клыкастый, дикий. С совершенно невероятным торсом, с этими сногсшибательными бицепсами, трицепсами и глазами. И я… маленькая, нерешительная, хрупкая…
— Дна умрэш![4] — каркнул кто-то.
Отряд снова заржал. Даже мой герой не выдержал.
— Сам ты умрэш! — огрызнулась я. И добавила в робкой надежде, что поймёт; — Бульба. Пыво. Галушка.
Увы, но на этом моё знание иностранных языков заканчивалось. А парень, бросивший мне гадкое «умрэш», как выяснилось, не знал их вовсе. Зато степь содрогнулась от новой волны хохота.