В зале повисла тишина. Воины во главе с синеглазым немного офигели, я тоже задумалась, но…
— Вот прямо взяли и убили? — спросила я осторожно.
Блондя презрительно прищурилась, фыркнула после паузы:
— Разумеется, нет. Мы оглушили их и связали.
Стало немного легче. А ещё вспомнились стражники, которые на первой лестничной клетке лежали, и в сердце вспыхнула надежда — эти тоже живы. Хотя… могли ли фурии подкрасться к стражникам незаметно? Неужели решились оставить свидетелей?
А те две «сестры»? Они что же… признательные показания дадут? Ведь нападение на гриайму — преступление довольно серьёзное. Или нет? Или я чего-то не понимаю?
— М-да… — протянула я.
Реакцию Ирри видеть не могла — он стоял сзади, зато фурий видела преотлично. Обитательницы гарема мгновенно напряглись, насторожились, а я…
Я шумно вздохнула и, осуждающе покачав головой, продолжила:
— Распоясались твои жены, Зая. Пороть их надо. Пороть!
Сзади одобрительно хмыкнули, но это точно был не Ирриар. Сам вождь ответил не сразу и предельно серьёзно:
— Я не бью женщин.
— Согласна, — сказала я. — Бить женщин это неправильно. Но в данном случае совершенно необходимо. — И добавила: — Это я тебе как гриайма, как равная вождю, говорю.
Какую-то силу статус гриаймы точно имел — тётки мгновенно оскалились. Только я не испугалась. Более того, полностью сосредоточилась на главной, на блонди.
Окинула этот кошмар дантиста взглядом и гаденько усмехнулась. Потом, не оборачиваясь к Ирриару, спросила:
— Зая, а что ты в ней нашел? Она же страшненькая. И ноги у неё кривые.
Лицо предводительницы фурий резко вытянулось…
— У кого кривые? — выдохнула белобрысая возмущённо. — У меня?
— Ну не у меня же. — Я слегка приподняла ставшую и без того короткой юбку и осмотрела собственные, совершенно ровные и бесконечно красивые ножки.
Сзади выразительно сглотнули. Следом прозвучало хриплое:
— Сладкая моя…
Глаза блондинки мгновенно сузились, в них вспыхнула неподдельная ненависть. Пришлось одарить дамочку сиятельной улыбкой. Потом добавить, всё так же обращаясь к Ирри:
— Думаю, тебе пора разогнать этот балаган. Ну зачем тебе такие страшилки?
Вот теперь блонди зашипела. Остальные тоже, но с запозданием — видимо, дошло не сразу. Я же сложила руки на груди, вернее, под грудью — ох уж этот четвёртый размер — и спросила:
— А что вас не устраивает?
Тётки зашипели снова, но белобрысая всё-таки нашлась, что ответить:
— Мы тебя спасли, а ты…
Ну конечно, я рассмеялась. И смех получился таким чудесным — звонким, ярким, красивым. Вот прямо песня! А потом сказала:
— Ой, а то я не знаю, что там произошло.