— Знаешь, ма, — промолвила Профулла, — я сегодня твердо решила: не отступлюсь от своего. Пусть меня кормят в семье мужа. Ни от кого другого ничего в рот не возьму. Ты можешь пойти к людям и попросить у них, но только для себя. Поешь и отведи меня к свекру.
— Что ты! — испугалась мать. — Как можно!
— А почему нельзя?
— Как же нам идти к ним, когда они не захотели оставить тебя у себя?
— Выходит, ходить по чужим людям и просить у них в долг можно, а пойти к мужу нельзя?
— Да ведь они и имя твое давно забыли!
— Пускай. Мне не зазорно обращаться к тем, кто по закону обязан меня содержать. Ничего не поделаешь, придется напомнить им о себе — ничего постыдного в этом нет.
Мать молча заплакала.
— Не хочется оставлять тебя одну, но приходится, — вздохнула Профулла. — К тому же тебе самой станет легче, если у меня все уладится. Это меня и утешает.
Они еще долго беседовали, и в конце концов мать согласилась с доводами дочери. Она сварила остатки риса, но Профулла не притронулась к нему. Мать тоже отказалась есть.
— Тогда незачем медлить, — заключила Профулла. — Пойдем. Путь не близкий.
— Завяжи волосы, — посоветовала ей мать.
— Не надо, ни к чему, — отмахнулась Профулла.
— Ну как знаешь, — заметила мать. — Ты у меня и так хороша, без всяких нарядов.
«Зачем мне прихорашиваться, — подумала Профулла. — Что я, собираюсь обольщать кого-нибудь, что ли?»
Не переменив одежды, мать с дочерью вышли со двора.
Дом свекра Профуллы Хорболлоба стоял в деревне Бхутонатх округа Варендра. Свекор считался очень состоятельным человеком, владел обширным поместьем, имел двухэтажный жилой дом, святилище с помещением для религиозных церемоний и даже собственную контору. К дому примыкал обнесенный оградой сад с прудом. Имение находилось милях в четырнадцати от жилья Профуллы, поэтому голодным женщинам потребовалось немало времени, чтобы одолеть этот путь. Уже за полдень они наконец добрались до поместья своих родственников. Со страхом перешагнула мать Профуллы порог сватов — и вовсе не потому, что жила в нищете, а те благоденствовали. Хорболлоб не погнушался ими и взял Профуллу в жены своему сыну за необычайную красоту — другой такой красавицы не сыскать было во всей округе. Мать Профуллы очень обрадовалась счастливой судьбе дочери и на радостях истратила на свадьбу все свои сбережения. С этого-то все и началось, радость ее обернулась горем. Многим ли располагала бедная вдова? Как ни старалась она, как ни выбивалась из сил, но попотчевать гостей невесты смогла лишь варенцом да рисовыми хлопьями. Зато родители жениха устроили настоящее пиршество приглашенным. Чем только их не угощали — и пышками, и сладостями, и всякой другой снедью, так что никто не остался в обиде. А гости со стороны невесты были оскорблены скудной трапезой. Не притронувшись к ней, они встали со своих мест и ушли. Мать Профуллы обиделась и как следует обругала их за привередливость. А потом гости ей отомстили.