– У тебя ничего не случилось? – осторожно спросила Тамара.
– Ничего.
«И у меня ничего», – подумала она.
Ей сделалось не по себе от этой мысли и потому понятно стало, что чувствует Паша.
– Расскажи что-нибудь, – попросила Тамара. – Что-нибудь интересное.
Недавно она шла ночью через парк, причина была прозаическая – туалеты в Известиях представляли собой деревянные домики в кустах, – и возле седьмой дачи, где сидела на поляне до утра известинская молодежь, услышала: «А расскажите что-нибудь интересное!»
Девичий голос, произнесший это в темноте, был таким звонким, что Тамара и тогда, и сейчас улыбнулась. Сейчас – тому, что повторяет слова какой-то семнадцатилетней девочки.
Паша ее просьбе не удивился.
– Интересное?.. – переспросил он. – Ты в Лондоне в Национальной галерее была?
Тамару тоже не удивил его неожиданный вопрос.
– Конечно, – кивнула она.
– Тогда, значит, и сама знаешь…
Кажется, он расстроился от того, что лишился возможности рассказать ей интересное, о котором она просила.
– Мало ли где я была, – сказала Тамара. – Вдруг не заметила, что ты заметил. Расскажи!
– Мозаику в вестибюле помнишь?
– Нет… А что за мозаика?
– Называется «Современные добродетели». Как думаешь, что на ней изображено?
– Понятия не имею! – Тамара засмеялась. – Даже представить не могу, что в современном мире считается добродетелью. Ну скажи, скажи!
– Юмор. Любопытство. – Паша загибал пальцы, и Тамара следила за ним с самой себе непонятной завороженностью. – Наслаждение. Непредвзятость. Безрассудство. Изумление. Сострадание. И праздность.
– Ничего себе! – Тамара даже головой покрутила, чтобы как-нибудь утрясся и упорядочился в ней этот феерический перечень. Она обнаруживала в себе сейчас только одно из названных качеств – изумление. – Понятно – сострадание. Или непредвзятость. Но безрассудство, праздность… Что в них добродетельного?
– Не знаю, – улыбнулся Паша. – Ты просила интересное – я рассказал. Мне это действительно показалось интересным. Во всяком случае, достойным размышления.
– Да, размышлять и размышлять, – согласилась Тамара. – Надолго хватит. Особенно в Махре.
– Почему именно в Махре?
– Ну, здесь же у нас та самая пустынная глушь, которая предназначена, чтобы понять, что в жизни нет ничего случайного и все полно общей мысли. Если ты свое существование считаешь не случайностью, а частью чего-то чудесного и разумного.
– Ого! – хмыкнул Паша. – Неплохие у тебя в Махре размышления!
– Это не у меня! – засмеялась Тамара. – Я тебя дразню просто. Это Чехов.
– А!..
Кажется, он немного обиделся, что она вздумала сыграть с ним в викторину.