Мы вышли из метро (Астарот снова стал невидимым для всех окружающих. Потрясающая способность, если честно). Прошли вдоль стены невысоких домов и замерли перед серым трехэтажным домиком. Я сверилась с адресом — это здесь. Что ж…
— Ghostbusters! Ту-ту-ру-тру. Ghostbusters! — тихо под нос стал напевать демон.
Да уж, очень в тему. Не поспоришь.
— Ладно. Правильно ли я поняла расстановку сил: я отвлекаю ее внимание, пока ты тихо и спокойно занимаешься призраком?
— Да, — мы прошли к первому подъезд, я толкнула дверь и зашла внутрь, следом за мной голубоглазый. Поднялись на второй этаж. — И не забудь: больше действий, драмы и спецэффектов.
Я показала ему большой палец. Не волнуйся. Все будет тип-топ. Зря я что ли накануне целый день смотрела Экзорциста, Константина и Охотников За Приведениями?
А старушка оказалась просто божий одуванчик. Она показала мне кухню, полку, где двигает посуду приведение, а потом напоила чаем. Как я подозреваю, как раз из тех самых кружек, которые так полюбились Касперу. Она захотела поприсутствовать при ритуале изгнания, потому я строго попросила ее держаться в стороне. От Астарота не было вестей — он как ушел в какую-то комнату, так там и пропал.
Из сумки, которую я взяла с собой, достала следующее: засушенный зверобой (как я вычитала, он отгоняет злых духов), святую воду, какие-то камешки, мел и медную неглубокую миску. Сначала я с огромным энтузиазмом стала рисовать на полу загогулины. Знаете, что-то из разряда «палка-палка-огуречик». Чем они заковыристей, тем значительней кажутся. Потом я открыла окна и высыпала в миску зверобой. Подпалила его.
Скажу честно, моим танцам и тем звукам, которые я издавала (мне, конечно, хотелось, чтобы это было похоже на гортанное пение северных шаманов, но интуиция мне подсказывала, мое пение больше походило на звук кошки, попавшей под газонокосилку). А танцы … если бы здесь присутствовал кто-нибудь вменяемый (не старушка, считающая, что у нее на кухне живет маленькое приведение, не демон, который пропал черт знает куда и не я), то решил бы, что у меня случился эпилептический припадок и я бьюсь в страшных конвульсиях. Но искусство требует жертв.
Я упала на колени (и нет, не забила руками в грудь), демонстративно вдохнула тонкую струйку дыма и стала раскачиваться из стороны в сторону. Закатила глаза.
— Я чувствую себя злой дух! — голос у меня сел, получился хриплым и незнакомым. В самый раз. — Чувствую! Убирайся из этого дома! — помахала перед собой руками. — Здесь тебе не рады! Прочь! Прочь! Уходи!
А потом произошло неожиданное… Меня накрыло. Голова внезапно потяжелела, в глазах потемнело, и я почувствовала, как начинаю падать — неуклюже заваливаться на бок. Время замедлилось. Спина коснулась пола, я ушибла локоть — где-то вспыхнула тусклая боль. Но все это не имело значение. Странное тяжелое, подавляющее все чувство поднималось откуда-то из солнечного сплетения. Сопротивляться ему не имело смысла, и я просто закрыла глаза.