Сиверн был поражён, видя, как его суровый брат послушно втягивает крылья посвящённого Смерти и медленно опускается на одно колено.
— Ты пожрёшь их, или отдашь на корм своим детям, только позволь вознести тебе хвалу. Единственная просьба перед смертью, ведь я не надеюсь на милость стать твоей жрицей. На всё только твоя воля.
Лёгкое сумеречное облачко рванулось к Аните, а потом Паучиха недоверчиво прищурилась. Бытовая магичка с крохотным резервом — что она могла противопоставить древнему существу? Ничего.
— Ты не сможешь уничтожить меня, слабейшая. Ремесленница, способная только мыть и чистить, годная быть только служанкой.
— И не собираюсь, я останусь здесь, около стены, даже с места сходить не буду. Мне даже руки развязывать не надо — хвала возносится со сложенными ладонями. Только лишь ваше безграничное терпение, но уверяю, что не займу много времени.
Шипящее ругательство сорвалось с губ мага огня. Пусть Рейн и Паучиха и были равны по силе, а он, связанный чёрной нитью, блокирующей его основные способности, ничем не мог помочь, но вот так добровольно отдать себя жуткому существу — этого принц понять не мог.
Анита вздохнула, собираясь с мыслями и концентрацией и пытаясь встать на колени. Следовало разыграть этот момент верно…
Пальцы чуть коснулись губ, словно помогая сосредоточиться на восхвалении. Пусть у неё крошечный резерв, но как же вовремя пришёлся подарок феи. Мягко, почти неслышно, щёлкнула крышка перстня, и сладкий шарик мгновенно растворился во рту.
Резерв рос одновременно с концентрацией, мощно заполняя тело и разум. Разум в котором замерли только нити Паучихи. Ничего более.
— Во славу, — прошептала она и отпустила всю свою силу одной короткой фразой «Аггъере-а-та». Банальное и простейшее заклинание очистки от ненужного, и этим ненужным стала магическая паутина, сплетённая древним существом.
Мощь старой формулы развернулась подобно той, которую мог бы выплеснуть лучший боевой маг. Нет, не просто лучший, а на пике своей силы.
Магия рванулась, впитываясь в дрожащие нити, уходя по всем залам и коридорам, съедая их, сгрызая подобно жукам-древоточцам, добравшимся до долгожданной пищи.
Паучиха не поняла, просто почувствовала, как осыпается пылью её драгоценная сеть. Паутина исчезала вместе с клейкой слизью, отпуская на волю магию, которую не успело поглотить древнее существо. Жуткий вопль потряс подземелье, но выпустить новые нити взамен исчезнувших она не успела — Рейн снова взметнул смертоносные крылья, впиваясь в её лапы и тело.
Побледневшая почти до синевы, Нитка тяжело осела на бок, а потом и вовсе потеряла сознание. Выплеснув одним махом всё, что у неё было, отдав даже частицу собственной жизни ради спасения того, кого она и в самом деле любила, теперь уже не могла справиться с накатившей слабостью от потери силы.