Шофёр помог Анне Николаевне вытащить корзину, вслед за корзиной из "эмки" выскочили и мы, и я почувствовал, как у меня холодеют кончики пальцев.
Я думал, нас привезут к какому — нибудь дому, мы разденемся и в белых рубашках станем дарить бойцам наши кисеты. Наверное, и Анна Николаевна думала так, раз велела нам одеться получше, но то, что мы увидели, было совсем по — другому.
Слева коричневой стеной был поезд, обыкновенный поезд — одна к одной стояли теплушки, — а справа, выстроившись в квадраты, стояли бойцы. Правда, у них не было оружия, но во всём остальном это были настоящие бойцы — зелёные шинели, чёрные сапоги, серые ушанки со звёздочками. Звёздочки мерцали в свете вечерних фонарей, и казалось, что это сверкают маленькие кристаллики. Перед каждым квадратом бойцов стояли командиры, туго перетянутые ремнями. На командирах были белые полушубки, и я удивился — такие полушубки я видел впервые.
Наш очкастый офицер, похожий на завуча или директора школы, подбежал к кучке военных в белых полушубках. Это были тоже командиры, но они стояли не в строю, не вместе с солдатами, а отдельно и о чём — то говорили. Наш очкастый держал руку У шапки, что — то говорил, мы. не слышали — что, и, когда кончил, военный в полушубке, которому он докладывал, пошёл к нам.
Приблизившись, он козырнул Анне Николаевне, а потом нам — каждому в отдельности.
— Полковник Николаев! — сказал он и протянул руку Вовке.
— Крошкин! — ответил Вовка и добавил: — Ученик первого класса.
Полковник не рассмеялся, не улыбнулся даже, козырнул и мне, потом спросил Анну Николаевну:
— Разрешите начинать?
Будто Анна Николаевна была генералом, а мы с Вовкой, может, и не генералами, но важными командирами!
Анна Николаевна кивнула, а полковник Николаев шагнул вперёд и крикнул неожиданно раскатистым голосом:
— Товар — рищи бойцы! К нам приехали представители одной из школ города, где сформирована наша часть. Они вручат вам кисеты, которые сшили ребята этой школы. Скажем же им спасибо!
Настала недолгая пауза, я ждал, что скажет ещё^полковник Николаев, но он молчал. И вдруг… Вдруг… Я никогда не забуду этого, сколько бы времени ни прошло с тех пор, потому что забыть этого нельзя, невозможно.
Мгновение была тишина, и вдруг раздался рокот. Сперва я не понял ничего. А когда понял, заревел.
Над площадкой, где стояли бойцы, неслось раскатистое, громкое, мощное:
— У — р–ра-а-а!
Ура! Бойцы кричали "ура"!
Они кричали это нам. Анне Николаевне и нам с Вовкой.
Я пробовал успокоиться, кусал губы, но слёзы лились из меня сами.
Полковнрш Николаев обернулся к нам. Его рот был раскрыт. Он сам кричал "ура".