– Вот тогда и поговорим, – огрызнулся Мельников и бросил телефон в спортивную сумку, даже не отключив звук. – Достала! – довольно громко произнес Николай Николаевич и с опаской оглянулся: не слышит ли кто-нибудь. Да и кто мог его слышать в собственном кабинете?! У него и секретарши-то нормальной не было: Жанна запретила. Точнее – не запретила, а приказала подыскать такую, чтобы во всех отношениях не представляла никакой опасности ни для семьи, ни для дела. Деревяшкину, например. Но Мельников тогда уперся и наотрез отказался, пусть и от дальних, но родственников.
– Хочешь испортить отношения с родней, – изрек он, – заведи совместную собственность или, на худой конец, общее дело.
– Да какое «общее дело»?! – бушевала Жанка. – Это ж просто секретарша!
– Любая, как ты говоришь, секретарша – это доверенное лицо, – назидательно объяснил Мельников. – Через нее все проходит!
– Тогда возьми меня на работу, – потребовала Жанна, посчитав, что только ее кандидатура идеально походит под то самое «доверенное лицо».
– Тебя?! – вздрогнул тогда Николай Николаевич и наотрез отказался «разводить семейственность»: – Хочешь выгуливать себя в свет, устройся в другое место.
– Я, Колян, не сучка, меня выгуливать не надо, – обиделась тогда на мужа Мельникова и демонстративно заявила, что на работу сама устроится. Да еще туда, «куда Макар телят не гонял». Контекст подтверждал: истинного значения выражения про Макара Жанка не знала, но, как это часто бывало, фраза ей нравилась, а потому использовалась ею направо и налево, но в особом, только ей доступном понимании.
– Да ради бога! – обрадовался Мельников, тут же уверовав в то, что свято место пусто не бывает. Но, как это ни странно, на такую лакомую позицию никак не удавалось найти претендента.
– Как заговорили! – не переставал удивляться происходящему Николай Николаевич и с опаской вспоминал Жанкины рассказы про бабку-колдунью, так и не передавшую его жене таинственную черную силу.
– Все равно че-то осталось, – периодически смущала его своими откровениями Жанна и томно закатывала глаза, воображая себя роковой женщиной со сверхъестественными возможностями. – И вообще, Колян, меня обижать нельзя: я – сирота. Тебя тут же боженька накажет.
– Прекрати, пожалуйста, – отмахивался от жены Мельников, свободный от суеверий и предрассудков. – При чем тут секретарша и божья кара?
– А при том! – воодушевлялась Жанка и рисовала мужу страшные и убедительные по своей силе картины: – Вот будешь ты, Колян, чай пить, поперхнешься. И оно, бац, не в то горло. Че делать?! К людя́м бежать. А людей-то рядом с тобой и нет! Пока ты на второй этаж в бухгалтерию спустишься, дыхание перекроет – и все! Нету Коли! А была бы у тебя секретарша, так она долбанула бы тебя по закоркам, глядишь – и спасла бы.