– А что ты делала такого, чтобы устать? – услышала она голос отца.
– Я одна. Совсем одна. У меня горе. И даже вы не приходили, – пожаловалась Тина.
– Прям она устала, испласталась вся! Чего к тебе являться? У тебя все хорошо: ребенок, дом, кусок хлеба. Чего ты ноешь все? Все ноет она!
Кто из них на нее больше ругался, Тина так и не поняла. Она хотела сказать в свое оправдание, что все теперь пойдет по-другому. И чтобы они не сердились, она все поняла. Но ничего не успела: проснулась. Рядом стояла Клава и лизала ей руку.
Пора было вскакивать и бежать на прогулку.
Тина так много путешествовала в прежней жизни, но за прошедшие три месяца, казалось, забыла обо всем, кроме терзавшей ее изнутри тоски.
– Неужели я все еще разбираюсь в том, ради чего меня позвали на помощь серьезные люди?
Так спрашивала она себя. Наверное, так же думают те, кто восстанавливаются после серьезной травмы: «Неужели я снова смогу ходить? Неужели я вернусь к прежней жизни?»
Она легко собралась в дорогу: пара деловых платьев, брюки и свитер для «своего» времени, когда она сможет остаться одна и погулять по городу, две пары обуви., Книга, лэптоп, косметичка. На сборы ушло пятнадцать минут: сказался твердо усвоенный навык прошлых лет.
Впервые ей предстояло лететь на частном самолете. Тут все было в новинку. Во-первых, ей не назначили точное время, а спросили о ее предпочтениях: когда лучше вылетать: утром, днем, вечером. Тина, удивляясь возможности выбора и не очень веря в то, что к просьбе ее прислушаются, ответила, что лучше всего не рано утром. Ну, так часиков в двенадцать. Или чуть позже.
– В двенадцать тридцать вас устроит? – последовало вежливое уточнение.
– Конечно! А во сколько мне быть в аэропорту? За два часа надо приезжать? – полезла Тина со своими наивными вопросами.
– За вами заедут. За два часа не надо.
Тина не очень любила летать на самолетах, хотя и провела в воздухе солидную часть своей жизни. Да, ко всему человек привыкает. Но все равно: в глубине души она не понимала, как и почему громадная железная машина с кучей людей внутри себя отрывается от земли и летит себе потом над облаками. Законы физики – дело, конечно, серьезное, но ее обыденное сознание все равно не принимало до конца факт естественности полета. «Этого не может быть», – твердил ее страх перед сверхъестественным. И, вопреки логике, на огромных лайнерах ей почему-то было спокойнее летать, чем на маленьких самолетиках. Маленькие казались совсем уж ненадежными: подхватит ветер, понесет, затрясет, перевернет. По ее представлениям, частный самолет, предназначенный для перелета нескольких человек, обязательно должен был быть крохотным, и это ее очень пугало. Утешала только мысль, что, в принципе, сейчас ей совсем плевать, что с ней станет: ну, упадут и упадут. Даже легче. Кончатся ее страдания. Все решится само собой. И так просто. Одно только жаль, продолжала размышлять она о предстоящих испытаниях, жаль, что с дележкой квартиры не доведет она дело до финала. Потому что надо тут все закончить, получить право собственности на причитающуюся ей часть, а потом переписать свою долю на Лушу. И вот тогда… Тогда ей в этом мире действительно делать будет нечего. Клава, конечно, затоскует. Но, опять же, у нее останется Лушка, тоже не худший вариант. И Луше будет, куда привести жениха.