— Да я же не о старшей говорю, черт возьми! Я о нашей, нашей Марии! Твоей и моей!
— «Твоя» Мария жива, убила себя старшая, если, конечно, «наша» не всадила в нее пулю, чтоб не выдала ее. Этого я пока не знаю.
Голова моя по-прежнему шла кругом, и я никак не мог сообразить, о чем толкует этот странный, неузнаваемый мой друг детства.
— Нет, ты прямо скажи мне — ты уверен, что наша Мария жива?
— Можешь поехать туда, и сам убедишься. Только не теперь.
— А ты был там?
— Буду скоро.
— Так чего же мы ждем! Поехали вместе! Сейчас же! Немедленно!.
Тут я вспомнил о том, что он только что упомянул про какое-то убийство.
— Что за убийство? Кого надо было выдавать?!
Лицо у Георгия стало совсем непроницаемым.
— Она боялась, что та выдаст ее связи с полицией. Валялась там в кибитке с ними и под шумок небось называла имена наших товарищей, а может, и еще что-нибудь… В общем, назначено расследование.
— Ты что, рехнулся?! Ты о чем это? — Я был просто вне себя. — Мы же о Марии говорим с тобой! О нашей Ма-ри-и! Какое еще расследование?!
Георгий поглядел на меня как-то отчужденно, стиснул зубы и медленно проговорил:
— Свилен, не заставляй меня жалеть о том, что я рассказал тебе больше, чем следовало. Потому что мне бы не хотелось, чтобы и ты потом пожалел об этом.
Я все ждал, что он добавит: «Мы же друзья». Но — не добавил. Мне впервые стало страшно, я понял, что боюсь его, Георгия, своего старого друга.
Я постарался успокоиться и начал тихо и «миролюбиво»:
— Послушай, я бы хотел подключиться к этому проклятому расследованию, я думаю — если ты и я вместе…
— Состав комиссии утвержден, и я не советую тебе вмешиваться. После расследования я расскажу тебе, о чем можно будет рассказать. О чем можно, — подчеркнул он, снова стиснул зубы и холодно взглянул на меня.
Так окончилась наша встреча после столь долгой разлуки и взаимной (до сих пор я не сомневался в этом) тоски. Еще через несколько лет, когда прошло время, все встало на место. А тогда смешение имен, путаница, возникшая по этой причине, и страшное поветрие тех лет, и шустрые мальчики, готовые во всем видеть происки врагов, и судить, судить, карать… Больше всего я думал о том, какая у меня трудная профессия, сколько знаний и опыта нужно следователю, чтобы не совершить роковой ошибки, не заблудиться в джунглях фактов, доказательств, аргументов, соображений, предположений, противоречий. А мальчикам было невдомек, они верили и «разоблачали», совершая одну ошибку за другой, один роковой шаг за другим.
И бедная наша Мария попала под это колесо. И вправду — святым предписано жестоко страдать за простых смертных.