Тем более что Лист в литературной деятельности прибегал лишь к помощи тех, кого не просто любил, но кому безоговорочно доверял. Надо сказать, Я. И. Мильштейн явно предвзято и часто необъективно относится к Каролине Витгенштейн, выставляя ее чуть ли не злым гением Листа (по отношению к Мари д’Агу он высказывается гораздо мягче). Именно княгиня Каролина в его труде пала жертвой обязательной идеологизации образа композитора: ее «мракобесным» влиянием объяснялись все черты и поступки Листа, не вписывавшиеся в марксистскую идеологию.
Почему-то считается, что подруга гения должна полностью раствориться в нем, лишившись всех своих личностных качеств. Тогда она объявляется светлым ангелом, музой и т. п.; при этом совершенно упускается из виду, что гений выбирал женщину, которая была чем-то ему интересна, и вряд ли полюбил бы свою безликую тень. Однако если полного растворения не происходит, если спутница гения всё же пытается сохранить свою индивидуальность, ее тут же объявляют злой интриганкой, решившей просто понежиться в лучах чужой славы, или коварным демоном, мешающим дальнейшему развитию таланта, а иногда и напрямую губящим творца в угоду своим убогим и мелочным интересам. Сколько несправедливых обвинений и грязи в свое время было вылито, к примеру, в адрес Натальи Николаевны Пушкиной и Софьи Андреевны Толстой! Что же касается подруг Листа, то, если быть до конца объективными, осуждения заслуживает скорее поведение импульсивной Мари д’Агу, сделавшей интимные стороны своей жизни с великим человеком достоянием гласности, а иногда и опускавшейся до прямой клеветы, чем несколько тираническая, но вместе с тем самоотверженная любовь Каролины Витгенштейн. Однако в когорту «коварных демонов» была записана в первую очередь именно Каролина…
Чтобы поставить точку в вопросе о литературной деятельности Листа, повторим: он мог позволить добавлять эмоционально окрашенные вставки, вредившую ясности восприятия излишнюю витиеватость слога (что как раз и являлось плодом вдохновения княгини Витгенштейн) и т. д., но искажение собственных идей — никогда!
Мы не будем здесь останавливаться на перечислении других более или менее достоверных источников «листоведения»; они помещены в библиографическом списке в конце данной книги. Приведенные выше примеры являются лишь иллюстрацией того, насколько жизнь знаменитого человека обрастает легендами и вымыслами, освободить от которых героя биографам бывает далеко не просто.
На сегодняшний день, пожалуй, лучшей, наиболее полной и объективной биографией Листа следует признать трехтомный труд англо-канадского музыковеда и исследователя творчества Листа Алана Уолкера (р. 1930)