.
Лист и впрямь жил так, как описывал в письме. За исключением нескольких новых знакомых, чаще всего он общался лишь с Грегоровиусом и Джованни Сгамбати и писал новое духовное произведение — «Реквием» (Requiem), посвятив его памяти своих умерших детей.
У него осталась единственная дочь, и мысли о ее будущем рвали ему сердце. Летом Лист уехал в Тиволи, на романтическую виллу д’Эсте, но красота, окружавшая его, не способствовала душевному успокоению. Из Германии доходили тревожные слухи.
Основательно отдохнув зимой и весной 1868 года, Вагнер в середине мая прибыл в Мюнхен для подготовки премьеры «Нюрнбергских мейстерзингеров» на сцене придворного театра. Свой 55-летний юбилей Вагнер отпраздновал в присутствии Людвига II, отношения с которым были восстановлены. Наконец, 21 июня с триумфом прошла премьера «Мейстерзингеров». (В этот же день в Риме Лист играл в Библиотеке Ватикана для папы Пия IX.)
Вернувшись в Трибшен сразу же после премьеры, Вагнер возжелал тихой семейной идиллии. Козима не заставила себя долго ждать — приехала к нему и письмом сообщила Людвигу II о «любимом Рихарде»: «Он хорошо себя чувствует в Трибшене и вносит правку в биографию»>[639].
В сентябре 1868 года Вагнер и Козима отправились в первое совместное заграничное путешествие — в Италию. Вернувшись в Германию, они 14 октября расстались в Аугсбурге: Козима поехала в Мюнхен обсуждать с Гансом фон Бюловом обстоятельства развода, а Вагнер — на свою «малую родину», в Лейпциг, а оттуда в Трибшен.
К осени Лист возвратился в свое прибежище в Санта-Франческа-Романа. Известие, что развод Козимы, а следовательно, и ее переход в лютеранство неминуемы, явилось для него тяжелым ударом. Его гнев, разочарование и отчаяние выплеснулись в письме от 2 ноября 1868 года — последней безнадежной попытке спасти дочь:
«Куда ты идешь? В чем ты пытаешься меня убедить? В чем! Всё мертво для тебя, кроме одного человека, которому, как ты надеешься, ты нужна, только лишь потому, что он говорит, что не может обойтись без тебя? Увы! Я предвижу, что очень скоро эта необходимость превратится в обременение, и, находясь в его власти, ты обязательно сама почувствуешь обиду и раздражение, вопреки тому, что он говорит сейчас. Хотя ты, возможно, и хочешь жить только для него, но это вряд ли будет возможным, поскольку смертельным ядом пропитана та основа, на которой вы стремитесь построить свое благополучие. Господь да хранит меня от того, чтобы ошибочно осуждать вас. <…> Ты легкомысленно растрачиваешь жизненно важные и святые силы своей души, упорствуя во грехе. Это разбивает мое сердце! Ты говоришь об одиночестве своих детей. Как ты собираешься решать эту проблему? Известность В[агнера] и его крайне зависимое положение от материального благополучия работает против твоих благонамеренных планов. После того скандала я сомневаюсь, чтобы вам было разрешено жить в Швейцарии или Германии. Возможно, вам придется искать убежища в Америке. Помощь вашего королевского друга и благодетеля (Людвига II. —