Как видим, сюжет вполне отвечал духу времени и жанру. Другое дело, что его слабые стороны могли бы быть с лихвой компенсированы выдающейся музыкой. Но вслед за либретто музыка юного Листа не менее единодушно была признана «слабой, крайне поверхностной и в целом беспомощной». Подобная критика оставляет двойственное впечатление. Во-первых, если музыка «Дона Санчо» настолько слаба, куда смотрели члены жюри Парижской оперы, не только принявшие произведение к постановке, но и рукоплескавшие ему? Во-вторых, насколько объективно можно оценивать сочинение двенадцатилетнего мальчика, делающего первые шаги в творчестве? Перед юным музыкантом поставили изначально невыполнимую задачу, а потом подвергли его критике за то, что он якобы выполнил эту задачу не на должном уровне.
Пожалуй, наиболее объективную оценку творение Листа получило в статье «Газетт де Франс» (Gazette de France): «Те, кто ждали от ребенка безупречного произведения, действительно не могут быть довольны. Ибо в партитуре юного Листа встречаются очень слабые части, причем в тех местах, где автор, у которого еще даже не пробивается пушок на подбородке, вынужден выражать чувства, ему незнакомые: скорбь, ревность, ненависть, темные и роковые страсти. Но людей более разумных (то есть тех, кто не требует невозможного) исключительные возможности нашего маленького — но становящегося всё более взрослым — Моцарта вполне удовлетворили; музыкальное выражение чувств более мягких и нежных он решил очень удачно и умело. Чего еще можно требовать сверх этого?»>[109]
Конечно, во время работы над оперой Листу оказывал существенную помощь Фердинандо Паэр. Говорили даже, что «Дон Санчо» «больше опера Паэра, чем Листа». Однако это утверждение верно лишь в отношении технических деталей.
В целом неуспех «Дона Санчо» может быть объяснен лишь одним: Лист был еще не готов к сочинению столь масштабного произведения — ни по возрасту, ни по профессиональному уровню. Главное, что он оказался достаточно взрослым, чтобы это понять. То, что мальчик вообще сумел дописать оперу до конца, — уже настоящая победа. То, что опера оказалась достойна быть поставленной на театральной сцене, — победа вдвойне. Поэтому-то последующее забвение «Дона Санчо» и не сломило Листа, а укрепило его в желании совершенствовать мастерство.
А ведь опасность не состояться в творчестве была для Листа вполне реальной. Более слабую натуру могли бы легко сломить, с одной стороны, восхваление сверх всякой меры, с другой — постоянный стресс от боязни не соответствовать этим восхвалениям. Это прекрасно понимал Черни, когда писал Адаму Листу в 1825 году: «Какое бы право мы ни имели снисходительно рассматривать юность Франци, всё же лучше и здесь действовать с наибольшей осторожностью. Я хотел бы просмотреть его нынешние работы и сделать по ним свои замечания. Чем крупнее талант, тем важнее его