Первые послевоенные годы в СССР были отмечены определенными селекционными успехами. Во-первых, в 1946 году была утверждена владимирская порода, которую иногда также называют «владимирский тяжеловоз». Селекционная работа по ней началась еще до войны в колхозах и совхозах Владимирской области и Гаврилово-Посадского района Ивановской области. Это лошади темных мастей, с большими белыми отметинами на длинных мохнатых ногах. Они более универсальны, нежели русский и советский тяжеловозы. За основу были взяты местные лошади, к которым прилили кровь завозных клейдесдалей (Шотландия), шайров, суффольков (Англия), а также рысаков. Все эти лошади легче и не столь широкотелы, как тяжеловозы бельгийского корня (русские и советские). Поэтому владимирцы больше подходят для верховой езды и к тому же хорошо, в отличие от своих предков, акклиматизируются в разных регионах России.
В 1946 году родился гнедой орловский жеребец Квадрат (Пролив — Керамика), впоследствии дважды выигравший рысистое Дерби, рекордист среди орловцев, отец более чем 600 жеребят и создатель племенного ядра Московского конного завода № 1. Жеребец этот прожил почти 30 лет и стал единственной лошадью в нашей стране, удостоившейся двух памятников. Один из них установлен на ВДНХ между площадками павильонов «Животноводство» и «Коневодство», второй стоит на Московском конном заводе.
После войны в СССР снова появились американские рысаки как военные трофеи, взятые в Австрии и Венгрии. Позже, 60-е годы, началось их чистопородное разведение, тогда же было сделано повторное прилитие американской крови к русским рысакам. Но поскольку в нашу страну часто завозили порочные экземпляры, такое прилитие не дало ожидаемого результата.
К началу 50-х годов одним из улучшателей аборигенных пород стали дончаки. Их использовали также при выведении кустанайской, кушумской (Казахстан) и новокиргизской (Киргизия) пород. В 60-е годы донская порода заняла третье место в СССР по численности после орловского и русского рысаков, ее поголовье исчислялось сотнями тысяч.
Впрочем, не все было в отечественном коневодческом секторе гладко. На 50-е годы пришлось расформирование кавалерии, и многие заводы, особенно разводившие верховых лошадей, ликвидировали, а лошади пошли под нож. Делалось все это в спешке, поскольку возник проект засева полей кукурузой и срочно освобождали земли под новый злак.
Последняя порода, без которой наш рассказ об отечественном коневодстве был бы неполон, — это белорусская упряжная. Официальное признание она получила достаточно поздно, в 2000 году, но заводская работа по ее выведению началась еще в XIX веке на западе современной Белоруссии. Изначально в этом регионе были местные полесские лошади, похожие на русских вяток и мезенок. Государственные заводские конюшни в Вильне, Лиде и Ошмянах были укомплектованы брабансонами, арденнами, ганноверанами и гудбрансдалями (Норвегия), которыми улучшали местных лошадей, а помесей затем разводили «в себе». К 40-м годам XIX века эти лошади уже имели отдельное название — ошмянские, и их даже вывозили в Европу.