Слова хирурга ничуть не удивили Эндрю. Вот если бы робот думал как-то иначе, это действительно было бы удивительно и даже смахивало бы на инакомыслие.
Но все же... все же...
Между тем хирург, без всякого намека на обиду или раздражение, спокойно, бесстрастно продолжил:
— Ну а теперь не вернуться ли нам к проблеме той необычной операции, ради обсуждения которой вы прибыли сюда? Я никак не могу взять в толк, чего вы от меня хотите. Мне трудно представить себе ситуацию, при которой такая операция нужна. Но прежде всего я должен знать имя того, кому я должен сделать эту операцию.
— Эндрю Мартин, — сказал Эндрю. — Операции должен подвергнуться я.
— Но, сэр, это невозможно!
— Но вы наверняка способны провести такую операцию?
— В смысле техники — да, способен. На этот счет у меня нет серьезных сомнений, независимо от того, какие требования будут мне предъявлены, хотя есть некоторые процедурные аспекты, требующие очень скрупулезного рассмотрения. Хотя все это в конце концов не так важно. Пожалуйста, поймите, сэр, операция нанесет непоправимый вред прежде всего вам самому.
— Это не имеет значения, — сказал Эндрю.
— Это имеет значение для меня.
— Это что — переработанный для роботов вариант клятвы Гиппократа?
— Гораздо более веская причина, чем эта, — ответил хирург. — Клятва Гиппократа — как бы добровольный обет. Но есть в моей схеме нечто, о чем вы, безусловно, знаете, осуществляющее контроль над моими профессиональными решениями. И превыше всего, и в первую очередь я не имею права причинять вред. Я не могу причинить вред.
— Людям, не так ли?
— Конечно. Первый Закон гласит...
— Доктор, пожалуйста, не излагайте мне Первый Закон. Я его знаю, во всяком случае не хуже вас. Но Первый Закон управляет действиями роботов только по отношению к людям. А я не человек, доктор.
Хирург лишь пожал плечами в ответ. Может, еще и искра промелькнула в его фотоэлектрических глазах. Казалось, сказанное Эндрю представляется ему бессмысленным.
— Да, — сказал Эндрю, — я знаю, что выгляжу совсем как человек, и то, что вы сейчас испытываете, можно было бы назвать удивлением, если бы робот мог испытывать нечто подобное. И тем не менее, доктор, я говорю вам сущую правду. Как бы вы ни воспринимали меня, как бы вам ни казалось, что я человек, на самом деле я — робот. Робот, доктор. И ничего более. Уж поверьте мне. И поэтому вы вправе подвергнуть меня этой операции. В Первом Законе не содержится запрета одному роботу проделывать операции над другим роботом. Даже если эта операция нанесет мне вред, доктор.