Он незаметно смахивал слёзы.
– Па-а-а, ты чего? Ты плачешь? Чего?
– От счастья, что вижу тебя.
И они, крепко обнявшись, продолжали сидеть на ковре. Имад уткнулся ему в плечо и затих от блаженства. Он чувствовал, что этот неизвестный пока ему мужчина, его папа, замечательный и очень его любит. Он так бы и лежал на его плече. Надо не отходить от него ни на шаг, чтобы он не уехал опять. Какой он сильный и большой! И пахнет вкусным одеколоном. А почему у него шея колючая? Там тоже борода? Он оторвал голову от папиного плеча, чтобы внимательнее рассмотреть шею, и увидел стоящую в дверях маму.
– Мам! Мам! Он приехал! Смотри! Папа!
Он прыгал от мамы к папе. Восторг не умещался в его детском сердце. Но папа с мамой вели себя странно! Мама стояла, смотрела на папу, и глаза от слёз были зелёными-зелёными. Папа, с таким же лицом, сидел на полу, не шевелясь, и смотрел на маму. Нет, все как-то не так должно быть!
– Мам, пап, вы чего? – Имаду это не нравилось. Тут радоваться надо, а они! Ну ладно мама, она женщина, но папа?! Дедушка говорит всегда «мужчины не плачут».
Наконец, папа встал с пола, поцеловал его в макушку.
– Иди, малыш, посмотри, бабушка сделала завтрак? – сказала мама, отправляя его на кухню.
Имад, конечно, послушался, но не до конца. Сделав шаг из комнаты, он на цыпочках вернулся посмотреть, что же будет происходить?
– Ты? Приехал! – единственное, что сказала мама, сделав шаг навстречу. Папа обнял её. И больше ничего интересного! Так и стоят. Ох, уж эти женщины! Надо показать ему, как мы рады, чтобы он больше не уезжал, а она молчит и плачет!
Мудрая Циля, увидев внучка подглядывающим у спальни, увела его полоскать горло и попросила не мешать родителям.
– Спасибо тебе за сына, Анжела! – целуя её в волосы, не разжимая объятий, сказал Ахмед.
– Тебе спасибо! – ответила она. Они так и стояли бы, в этом молчаливом единении, если бы, не выдержавший томительного ожидания Имад, вырвавшись от Цили, не влетел в комнату. Он втиснулся между ними, счастливый до безобразия. Вот оно, счастье!
– Ой, Анжела! – опомнился Ахмед. – У меня там Георгий в машине спит, надо его позвать к завтраку. Это друг, который меня привёз.
– Мам, можно я с папой схожу?
– Давайте! – согласилась Анжела и отправилась на кухню. – Тётя, поставь, пожалуйста, ещё два прибора.
Ахмед вновь улыбнулся – «дежавю»!
– Не стоило отпускать мальчика, он болен. А Ахмед только приехал, ты не знаешь зачем. А вдруг… – бдительный солдат Циля держала все под контролем.
– Никакого «вдруг», Цилюшка. Ты видела, как они счастливы?
Они, держась за руки, спустились к машине, разбудили Георгия, забрали вещи и вернулись. Георгий вошёл в дом, заражённый радостью, исходящей от друга. Он восхищался Анжелой, Имадом, очаровал Цилю, уважил профессора, одно слово – армянин! Он и тостовал, и шутил, и даже спел, чем растрогал Цилю до слёз. Этот дом давно не помнил такого праздника.