– Надо им позвонить! Я забыл про Имада! Это ужасно… – он как будто уже уехал. В голове крутились пути перелёта и переезда. Он уже думал, кого подключить к поискам брата, и что Надин, возможно, нужно будет отвезти к дяде в Америку. И он совсем не подумал, что его внезапный отъезд будет величайшим потрясением для его сына и Анжелы. Особенно если не получится потом вернуться.
– Три часа ночи…
– Я же не привет передать звоню! Надо чтобы они приехали!
До Минска дозвонились, переполошили всех. Анжела быстро справилась с билетами на ближайший поезд, собрала нехитрый багаж и выехала с сыном к Ахмеду.
На вокзале их встречал Георгий. Ахмеда он оставил дожидаться по полученному в посольстве адресу кого-нибудь из руководителей спецрейса в Сирию. Консул дал им заверенное обращение с просьбой помочь гражданину республики Ливан, члену ливанской коммунистической партии попасть на родину, в связи с чрезвычайными семейными обстоятельствами. Больше он помочь ничем не мог.
Теряя терпение, Ахмед ждал уже три часа.
Анжела, уставшая от переездов и переживаний, внимательно выслушала рассказ Георгия о произошедшем.
– Мама, а папа сейчас опять уедет? – спросил Имад, который всё это время сидел тише мыши, но прислушивался к каждому слову.
– Да, родной.
– Жалко, что дедушка Хуссейн умер, так меня и не увидев. Папа говорил, что он бы мной гордился.
– Да, милый. – Анжела отвечала автоматически. Это всё потрясло её до глубины души, особенно слово «концлагерь». Ещё было живо поколение людей, переживших это проявление зверства человеческого. На каждый День Победы они всей семьёй после парада посещали кладбище, где покоились однополчане папы и погибшие родственники. А перед праздничным застольем они поминали восемь человек из их семьи, зверски измученных и погибших в лагерях смерти. Михаилу Яковлевичу чудом удалось тогда остаться в живых. Но он прочувствовал дыхание смерти и прожил бок о бок с ней пятьдесят три дня перед победой. И говорить об этом не любил, упоминал только, что подобное не могло быть делом рук человеческих. Это нелюди творили своё зло! Казалось, история должна была научить чему-нибудь человечество, особенно ту его часть, которая была более всех угнетаема в прошлой войне. И теперь новый концлагерь, спустя тридцать семь лет после войны, дело рук израильтян!
– Георгий, поехали к Ахмеду сразу! Не завози нас домой, мы там подождём.
– Мам, а папа приедет потом?
– Мы будем его ждать.
Они подъезжали к зданию, где должен был дежурить Ахмед. Точнее, это был комплекс, обнесённый могучим, высоким забором. Забор был цельный, и сквозь него не просматривалось внутреннее обустройство, но сверху выглядывали верхушки таких же могучих зданий. Над забором натянута колючая проволока и, судя по значкам, под напряжением. Всё было окрашено в серый цвет и только на воротах были красные звёзды. Вид мощный и устрашающий.