Возле блокпостов внутри города было пусто, только вынужденные проезжать этими дорогами редкие машины останавливались на досмотр.
Ближе к больнице улицы наполнились пешеходами и припаркованными автомобилями. На входе стояла вооружённая охрана, на парковке люди с автоматами. После тщательной проверки их пропустили, запретив брать с собой что-либо.
Надин лежала в хирургии на третьем этаже вместе с четырьмя женщинами, состояние которых было гораздо плачевнее. Одна то приходила в сознание и начинала бредить, то опять проваливалась в никуда. Её голова была перебинтована, на марле видны засохшие пятна просочившейся крови. Две другие – с ампутированными конечностями и множественными ранениями. А рядом с Надин молодая девушка с обширными ожогами. Палата была рассчитана на трёх человек, и присутствие пяти больных и ухаживающих за ними создавало невыносимую давку.
Надин лежала, повернувшись к стене. Едва услышав голос Хади, она подняла голову и, приподнимаясь на руках, стала подтягивать ноги, принимая сидячее положение. Волосы сбиты, пижама от неловких движений перекручена вокруг тела. Она тоненькими ручками быстро пыталась исправить и то и другое, пригладила волосы, начала поправлять пижаму и тут увидела Ахмеда. Наверное, желая вскочить от радости и броситься к нему навстречу, она рванулась вперед, потеряла равновесие и чуть не упала с кровати.
– Ахмед! Приехал! Иди, иди я тебя обниму! – она сияла от счастья.
– Маленькая моя, аккуратнее, чуть не упала, что ты! Боже! – эта радость и полная беспомощность ножом перерезали его душу. Он попытался обнять её, но она отстранилась:
– Не надо, от меня плохо пахнет. Я грязная вся. Ты там сядь. – полушёпотом, стесняясь посторонних в палате, сказала она.
– Ну что ты, Надин! За тобой кто-то ухаживает?
– Ты же видишь, сколько тут людей. Ко мне Хади приезжает, но он же мужчина. – она заплакала, стесняясь своих слёз, но не в силах их сдержать. – Ахмед, забери меня отсюда! Я часами жду, пока мне утку принесут, иногда не успеваю, а тут каждый день новые тяжёлые больные. Сейчас же шииты только в шиитские больницы поступают, сунниты в суннитские, христиане в христианские. А сюда каждый день столько привозят, что, мне кажется, скоро всех наших убьют. Я Хади жду каждый день и боюсь, что он не приедет. А он приезжает, гоняет медсестёр, деньги им платит, а уезжает и опять никто не подходит. Забери меня!
Она никогда не жаловалась, росла таким маленьким хрупким бойцом с огромным сердцем, всех жалела, помогала ещё до того, как её просили. И сейчас лежала и страдала бы, молча, боясь обременить Хади и помешать его поискам. Но Ахмед это другое, ему всё по силам. И она сдалась.