Георгий безумно волновался, выходя на работу из-за полного незнания языка, но слова Ахмеда его успокоили:
– Ты же не психоаналитиком идёшь работать, а стоматологом! А у нас, что за разговоры? «Откройте рот, закройте рот, не кусайтесь!» Выучишь!
Выучил. И ещё как выучил! Особенно местные дамы, для которых любой момент непосредственной близости с мужчиной запретен, а потому и наполнен волнующим эротизмом, любили этого немолодого, стесняющегося своего произношения, но неизменно улыбчивого и внимательного доктора. Работал он прекрасно и с интересом, а всё свободное время они проводили семьями вместе.
После родов Анжела совершенно погрузилась в своё возрастное материнство. Ахмед и сам не отходил от своей крошки Яны ни на минуту. Матёрая мамаша Ниночка со всеми детьми приходила каждый день поутру и, как могла, помогала и делом, и советом. Благо заботы о хозяйстве перелегли целиком и полностью на плечи мамы Ахмеда, и Анжела окунулась в мир подгузников, режима дня, стерилизации бутылочек, купаний, гимнастики, прогулок. Бабушка Фудда только дивилась всем этим глупостям. Её многочисленные дети росли в гораздо более земных условиях, а тут просто космическая станция «мир», хорошо скафандры на входе в комнату не одевают. Даже нацеловать крошку не дают: «мама, в губки нельзя, лучше в ручку!»
Мама Ахмеда любила свою невестку, хотя немного и побаивалась. Сначала она ей казалась какой-то чужой и даже специально стремящейся быть не такой как все. Она, было, по-матерински попыталась сказать ей, что вот над верхней губкой пушок виден, на руках и ногах, пусть немного, но волосы. Надо удалить! Увидят же соседки и родственницы, что скажут? У ливанских-то дам с девичества ежемесячно все волосы на теле удаляются специальным сахарный составом, ещё со времен предков так заведено. И даже она сама, уже пожилая женщина, каждые три-четыре недели занимается собой. А не сможет, так ей дочка или невестка помогут. Когда ещё её бабушка лежала после болезни, (может, инсульта, кто ж тогда знал), первыми словами по выздоровлении было «уберите мне волосы на бороде и над губой! Люди приходят – стыдно!» А тут её замечательный сын привёз красавицу и умницу жену, а волосы над губой! Она бы ей одним махом все убрала и засияла бы лицом невестка, как луна. Но нет, Анжела смутилась сначала, потом как бы обиделась, а потом поцеловала её и сказала: «не надо, спасибо». Вот так всегда! Говорит мало, всё с сыном или одна. Ест мало. Помогает, правда, во всём, но вот придут женщины, так нет бы нарядилась, золото одела и вышла, как королева! Нет, выскочит в джинсах и майке, поздоровается и убежит. Так все и будут думать, что у неё нет ни нарядов, ни золота.