Между Европой и Азией. Семнадцатый век (Акунин) - страница 169

Побуянив, снова собрались на площади перед Кремлем, куда войти уже не смогли, потому что охрана заперла ворота, но было ясно, что долго за стенами не отсидишься.

Соляной бунт. Э. Лисснер

Народ сформулировал требования: предать смерти Морозова, Траханиотова и Плещеева. Последнего царю, кажется, было не очень жалко. Дьяка вывели на площадь в сопровождении палача, но толпа не стала ждать казни и разорвала вора на части, после чего разошлась по домам.

Однако весть о победе взбудоражила столицу, и назавтра перед Кремлем собралось еще больше народу. Снова требовали выдать Морозова и Траханиотова.

Делать нечего – царь распорядился пожертвовать и Траханиотовым, только бы спасти своего «дядьку» боярина Морозова. Окольничий успел сбежать, но его поймали за городом, поводили по улицам с деревянной колодой на шее и обезглавили.

Москвичам и этого было мало. Они все равно жаждали расправы над Морозовым.

Временщика спасло неожиданное происшествие. В деревянном городе вдруг начался пожар, притом загорелся «кружечный двор». Многие кинулись туда и стали разбивать бочки, черпать вино чем придется. Пока одни тушили огонь, а другие валялись пьяные (кто-то и задохнулся от дыма), в Кремле воспользовались передышкой.

Поскольку большой надежды на верность гарнизона не было, царь принялся угощать и награждать стрельцов с солдатами. Илья Милославский задабривал столичных купцов, имевших влияние в городе. Очень помогла церковь: по приказу патриарха попы всюду уговаривали москвичей утихомириться.

Через несколько дней, когда обстановка сделалась чуть спокойней, царь вышел на площадь и объявил толпе, что ее гнев был справедлив и что впредь никаких кривд не будет. Он сулился отставить Морозова от дел, но просил пожалеть государева «второго отца» и лил при этом слезы. Москвичи растрогались, пообещали боярина не трогать. На всякий случай временщика все же отправили из столицы подальше, на чем период морозовского всевластия и завершился.

Весть об успехе столичного бунта привела в волнение многие регионы страны, страдавшие от воеводских и подьяческих злоупотреблений. Смелость москвичей и слабость, проявленная правительством, подтолкнули к мятежу и провинцию. В Сольвычегодске побили местного дьяка-мздоимца, отняв у него прежние подношения. В Устюге такого же хапугу вовсе убили и чуть не прикончили воеводу, опять-таки забрав назад все взятки.

На северо-западе страны, в Новгороде и Пскове, московские события отозвались с задержкой, но эхо получилось громким и продолжительным.

Там бунт возник не из-за соли, а из-за хлеба. Расплачиваясь со шведами по прежним обязательствам, правительство пообещало отправить за границу 14 000 четвертей ржи (четверть примерно равнялась нынешнему центнеру). На время закупки необходимого количества зерна всякая частная хлеботорговля в регионе воспрещалась – но за мзду это запрещение могло быть обойдено. В прежние времена люди поворчали и смирились бы, а теперь они взбунтовались.