Она замерла в дверях и сказала:
— Джон, ты уверен в том, что я животное. Я могу очень просто доказать тебе, что это не так. Я уже говорила, что люблю тебя, а теперь хочу предъявить доказательство. Я не только порву с Пьером, но стану приходить к тебе каждую ночь и спать с тобой. Мы будем спать вместе, как дети. Я докажу тебе свою непорочность и неподвластность страстям.
От удивления он широко раскрыл глаза и испытал отчаянный соблазн. Мысль о Марте и отце была невыносима. Сам он полагал, что неуступчивость его моральна, и не отдавал себе отчета в том, что ревнует. Он не понимал, что на самом деле хотел бы оказаться на месте Пьера со всем тем опытом, которым тот обладал по части женщин. Он не задавался вопросом о том, почему отмахивается от любви Марты. Но почему он с таким непониманием относился к страсти других мужчин и женщин?
Он принял ее предложение. Марта была достаточно умна и не хотела рвать с Пьером так, чтобы он испугался, а просто объяснила ему, что думает, будто Джон заподозрил отца, и она просто хочет успокоить его перед уходом в армию.
Ожидая на следующую ночь прихода Марты, Джон пытался припомнить как можно больше из своих эротических ощущений. Первые его переживания были так или иначе связаны с Мартой — в детском доме они были вдвоем, неразлучны и защищали друг друга. Его любовь к ней в то время была пылкой и непосредственной, и ему нравилось прикасаться к девочке. Но однажды, когда ей было одиннадцать, навестить ее пришла какая-то женщина. Он видел ее мельком в гостиной, где она стояла и ждала. Ничего подобного ему прежде не приходилось встречать. На ней было облегающее платье, подчеркивавшее пышные формы. Волосы у нее были рыжевато-золотые, волнистые, а губы так обильно накрашены, что это восхитило его. Он потрясенно таращился на гостью. Тут вошла Марта, и незнакомка обняла ее. Тогда-то он и узнал, что то была ее мать, отдавшая девочку, когда она была еще совсем малюткой. Впоследствии она восстановила с ней связь, однако не могла взять к себе, потому что слыла самой популярной проституткой в городе.
Если личико Марты пылало от возбуждения или заливалось румянцем, если ее волосы блестели и на ней было облегающее платье, если она делала кокетливый жест, Джон сердился и восставал, потому что полагал, будто видит в ней ее мать. Он считал ее тело вызывающим, а ее саму — сладострастницей. Он задавал ей вопросы и хотел знать, о чем она думает, о чем мечтает, какие у нее есть тайные желания. Она отвечала ему с неподкупной наивностью. Лучшим на свете был он, и хотелось ей больше всего, чтобы он к ней прикоснулся.