Не знаю, сколько бы он так простоял, но вскоре пришел с работы папа.
Увидев, что мама рыдает, а больной ребенок в своей кроватке почему-то не сидит и не лежит, а стоит руки по швам, он спросил озабоченно:
– Что случилось?
– Сталин умер, – еле смогла выговорить мама, утирая обильные слезы.
– Идиотка, – сказал папа и уложил ребенка на место.
Однако мама моя не была бы моей мамой, если бы уже на следующий день (а это и был великий день записи в ателье) они с подругой не поехали через всю Москву на Кузнецкий, в заветный «Люкс».
Молодые, счастливые, в предвкушении долгожданного платья, с отрезом крепдешина, пропахшим нафталином после многолетнего заточения в диване, они не обращали внимания на пугающую пустоту московских улиц…
Только войдя в ателье, где в абсолютной тишине и полном отсутствии клиентов сидели приемщицы с опухшими красными глазами, две модницы слегка отрезвели и наконец испугались.
– Вам чего? – мрачно спросила самая главная приемщица.
Поскольку блат был у подружки, та начала:
– Ну вот, знаете, мы…
Тут-то мама, еще вчера рыдавшая навзрыд и чуть не рвавшая в отчаянии свои прекрасные волосы, сообразила, что в стране-то горе великое, траур и только враги народа (то есть как раз они с подругой) могут спокойно, а может, и с тайной радостью идти в ателье заказывать новое праздничное платье из легкого крепдешина, с белыми лилиями на сиреневом фоне…
Схватив все еще ничего не понимающую подругу за руку, мама пулей вылетела из злосчастного «Люкса».
В этом вся моя мама. Такой она была. Могла залиться слезами по поводу смерти тирана, который и ее семью гнобил как мог, но это никак не отменяло заказ нового платья.
Обошлось. А если б нет? Едва ли тогда год спустя мне удалось бы явиться на свет божий…
* * *
Неглинку полюбили диггеры, которые спускаются в подземный коллектор в поисках острых ощущений. Но зачем лезть под землю, если Кремль как и прежде стоит на слиянии двух рек?
Кому-то, конечно, может показаться, что река тут только одна. Но нет. Неглинка всё так же впадает в Москву-реку. Просто приезжие, идущие на экскурсию в Кремль по Троицкому мосту, не всё вокруг умеют разглядеть…
* * *
я родился и рос как положено на берегу реки
в деревянном доме почти в избе
и я бы тоже однажды наверно вернувшись из странствий
устами к этой реке приник
но с 1819 года она в трубе
и об этом факте я недавно узнал из книг
ибо родился я не в 1819 году а позднее хотя
и дожил до седин
это можно проверить в книге судеб
есть запись на букву Б
и об этой реке я вспомнил сейчас
потому что я сам в трубе
может это не так заметно потому что не я один