— При чем тут Люся? — удивился Степан Сергеевич. — Она же это… того немного, и все это объясняет.
— Это объясняет, что только вы могли над ней надругаться. У вас психотип преступника, у нее — жертвы, — сказала Яна.
Степан Сергеевич на время онемел.
— Яна, я знаю тебя с детства…
— И я вас, но это ничего не меняет.
— Как ты могла такое подумать про меня? — спросил Степан Сергеевич.
— А больше не на кого так думать, извините.
— Я не хочу больше тебя знать! — театрально поджал губы Илюшин.
— Ваше дело… Но вы главного не знаете — Люся забеременела и родила в больнице.
— Как родила? — оторопел Степан Сергеевич.
— Врачи скрыли это, а ребенка отдали на усыновление бездетной паре. Сейчас этот ребенок, конечно, уже вырос, но для вас это неприятный факт. А знаете почему? Я знаю, кто этот ребенок, и добьюсь проведения ДНК-теста на установление вашего отцовства. И это послужит доказательством того, что Люсю изнасиловали именно вы. Что? Больше ничего не хотите мне сказать?
— Ты — ведьма! — ответил Илюшин.
— Я знаю, мне уже такое говорили, и не раз.
— По этому преступлению прошли все сроки давности, — засуетился Степан Сергеевич.
— А как же совесть? — спросила Яна, смерив его уничижительным взглядом. — Знаете… Это я не хочу вас больше знать. Мне неприятно, что в моем детстве присутствовал такой человек, как вы… дядя Степа. Вы — преступник! Вы Люсе жизнь сломали! — заявила Яна.
— Господи! В одном театре и маньяк, и насильник! — удивился Петр. — Ничего себе Театр юного зрителя! С ума сойти! Что теперь Илюшину будет?
— К сожалению, ничего, срок давности… Но как он будет работать в театре, не представляют. Все в шоке, и никто не хочет его видеть, — ответила Цветкова.
— Но он же должен ответить за свое преступление! — воскликнул Петр.
— Считай, что уже ответил. Ему теперь придется несладко. Прощай, профессия! Прощай, сцена! Для театра Степан Сергеевич умер. Это — провал! А так, да… его не посадят, да и заявления от потерпевшей нет. Все шито-крыто. Мне это тоже очень неприятно, я много лет знала этого человека и не ожидала, что вскроется такой факт из его биографии.
— У каждого свои скелеты в шкафу, — ответил Петр.
— Ага! — согласилась Яна, жуя свое любимое пирожное — эклер.
Петр же не испытывал такого удовольствия.
— Суховато пирожное. Вот мы в Вене были!.. Там и кофе очень вкусный, и пирожные, которых больше нигде в мире не попробуешь!
— Ну, мы не в Вене, поэтому довольствуйся тем, что есть, — парировала Яна.
— Что будем делать, когда допьем кофе? — спросил Петр.
— Мне надо съездить в одно место. Ты остановился в гостинице? Я заеду к тебе потом.