Кухня! Если есть середина у русской души - это здесь! Варим-парим-кашеварим! что сегодня на обед? Суп - крупинка за крупинкой гоняется с дубинкой, каша пустая вегетарианская, чай студенческий "белая роза", а можно заварить березовый гриб чагу, молотый сквозь мясорубку - очень от рака помогает при нынешней экологии, потому что как с хозяйкиной оборонки все тащили (кто фильтр, кто кило гвоздей, директор - два грузовика новых), так с могильника светящихся отходов крышку на погреб сперли; он теперь две улицы разом озаряет, а кому эту могилу зарывать - три министерства спорят и областная администрация. Hо мы отвлеклись.. В кофейной банке - мята дикорастущая, в тюбике от бабушкиных таблеток - черный перец горошком, вместо неподступного чая - целебная трава зверобой. Макаронов полмешка - бабушка из деревни привезла, накопила еще по талонам. И везде помидоры - урожай дозревает; на подоконнике, под мойкой среди банок и на полу в трех тазах. А! вот реликвия - бабушкина древнерусская капустная сечка; младший сын хозяина с ней в викингов играет, вроде это боевой топор. А хозяин, когда о зарплате думает, ее пальцем по лезвию гладит. Вот тут кот кормится; кот ест вареную кильку. И младший сын ест вареную кильку, если у кота отнимет. Любимый разговор на кухне - о том, какой кот жирный.
Жилые комнаты - та часть дома, которая единодушно называется "бардак". Младший сын не знает первоначального смысла этого звучного слова и искренне полагает, что "бардак" - это когда на столе поигрыватель "Вега", на "Веге" - кассетник "Квазар", на "Квазаре" стопка книг. Тут же хозяйкина коробка со швейными принадлежностями, снарядная гильза с дочкиными кистями (дочка у нас художница, а гильзу влюбленый курсант подарил; он еще хотел подарить гранату от гранатомета, но дочка побоялась, что рванет), ящик картонный из-под жвачки с нитками (мы их вагон закупили, когда топот реформ только издали слышался) и помидоры. А то они все на полу не помещаются. В серванте - хрусталь (Коля на хрустальный завод чинить трансформаторы ездил, а теперь и подавно не купишь), счета за квартиру, десятка на завтра и тринадцать пятьдесят за телефон. Hа одном диване - бабушка; она инвалид, вдова и трижды ветеран, она у нас святыня, потому что без нее Гитлер капут всем льготам. А вы что думаете? у Шемякиных дед и не ходит, и не видит, и не слышит, а они, хоть у них место на рынке и "хонда", и Шемякина пять норковых шуб сменила, все тянут и тянут через деда, а "реанимацию" у подъезда держат, как такси. Иконы - бабушкины, но мы тоже теперь все молимся, ведь ее таблеток не на всех хватает. Затем из мебели - второй диван, здесь хозяин с хозяйкой; три стула, тумбочка с телевизором и еще сервант, с книгами. Ковер на стене - на свадьбу подарен, второй - наследство от отца, третий - вьетнамский веревочный - в скатке под диваном. Луку мешок тоже здесь. Лук нынче богато уродился, на два года хватит. Это был зал; теперь пожалуйте в спальню.