— Разумеем. Да, нас два и два. Один взрослый сильно ранен, нужна помощь. Мы с Земли. Россия. Двадцать первый век.
Его слова еще грохотали над долиной, когда снизу послышалось тихое:
— Ты хоть и кацюк, но совершенно не умеешь делать гешефт.
— Что? — не сообразил Малик.
— Кто? — одновременно переспросил я.
— Говорю: ума палата, только ключик потерялся. Твое дело узнавать, а не сообщать. Информация — главная ценность. А то и жизнь. — Затем Шурик соизволил ответить мне: — Кацюк — от «кацо», так иногда товарищей «кавказской национальности» называем. Негатив в этом наименовании можете искать с тем же успехом как пульс на мумии.
— Имена и прозвища! — потребовал всадник.
— Говорить? — тихо осведомился Малик.
— Можно. Только не паспортными данными: фамилии, явки, пароли. Как-то помягше. Сыграй им наши ники как вкусный борщ.
— Я Малик, — представился Абдул-Малик. — Раненый — Шурик. А это, — узкое лицо с пятнами крови мотнулось назад, — Чапа и Тома. А вы кто?
Ответа не последовало. Раздалась команда:
— Чапа и Тома, приблизьтесь.
Машинально начав движение вперед, мы врезались в чугунный шлагбаум приподнятой руки Малика.
— Сначала назовитесь, — непререкаемо объявил он всаднику.
Тот проигнорировал:
— Чапа и Тома, вы слышали?
Знаете, как работает паровоз? Раскочегаренный котел закипает, его распирает изнутри, и высвобожденная мощь толкает всю махину вперед… Я не дал нашему единственному защитнику вспылить и выкрикнул, пока не произошло или не прозвучало непоправимое:
— Не пойдем, пока не назоветесь и не скажете, что собираетесь с нами сделать.
Как ни странно, подействовало.
— Я царевич Гордей Евпраксин. Вы долгожданные гости. Я обеспечу достойные трапезу, наряд и защиту в пути. В башне ждет торжественный прием. — И уже совсем нормальным тоном, по-свойски: — Не бойтесь, идите сюда. Не представляете, как мы вам рады.
— Ух ты, царевич! — У Томы засияли глаза.
Впрочем, для принца на белом коне, что живет в грезах каждой девчонки, этот наследник престола оказался староват, неказист, да и конь не вышел ни цветом, ни ростом.
— Идти? — шепнул я.
— А что остается? Условие он выполнил.
Малик был логически прав. Но копейщики на заднем фоне не излучали радость гостеприимства. Что-то было не то.
— Идите, — сказал Малик, даже подтолкнув в спины. — Я прикрою.
Мы пошли. Шаг за шагом, стараясь не упасть на подвижной тверди, иногда помогая друг дружке. Малик закрыл собой Шурика, но стойка показывала: в любой миг он готов прыгнуть к нам и драться до последнего.
Из леса вышли еще три копейщика плюс к пяти присутствующим. Кажется, это весь контингент. Когда наши стопы коснулись нормальной почвы, они построились в ряд, уперев копья в землю, и чуточку присели. Странный, но вполне понятный жест почтения. Типа микро-реверанса.