— Алехвала! — гаркнули сразу восемь глоток.
Вот она какая, Калевала с ударением на последнем слоге.
Царевич спрыгнул с коня, пригнул голову в приветствии. Лет тридцати-сорока, не очень разбираюсь в возрасте взрослых. Комплекцией он мог посоперничать с Маликом. Темная бородка, острый взгляд светлых глаз. Сапожки в обтяжечку. Прикрытые пластинами голые ноги торчали из-под кожаной юбки, обшитой прямоугольничками грязно-зеленого металла. Выше тоже металл и кожа. Шлем оторочен мехом и сзади украшен хвостом. На перевязи — меч, вычурный длинный нож, за плечом небольшой щит. Такой вот царевич, помесь древнего грека с Чингисханом. Даже с учетом приветственной позы мы с Томой едва доставали ему до стальной груди.
— Что они сказали? — спросил я Гордея.
— Не знаешь? — Удивление граничило с недоверием. — Хотя, да. Вы же там многого не знаете.
Торжественная часть закончилась, строй распался.
— Это вам.
По знаку Гордея нам принесли халаты в чередующихся нежно розовых и мрачно фиолетовых полосах. Раскраску можно было принять за клоунскую — если б горло царевича не спасал от натирания латами воротник в таких же цветах.
— Одежда должна соответствовать и указывать, — типа что-то объяснил царевич.
— Чему соответствовать? — мгновенно с радостью что-то навоображала себе Тома.
— Куда указывать? — одновременно насторожился я.
— Не куда, а на что. Вы теперь со мной.
Ткань халатов не шла ни в какое сравнение с предыдущей колючей и вонючей дерюгой. Нас облачили в них двенадцать рук. Пояски были бережно завязаны, ноги вставлены в мягкие тапочки без задников типа восточных чувяк. Думаю, дали чувяки, а не сапоги, потому что не знали размеров ног. Если так пойдет дальше, то и сапогами обеспечат, и…
Уф, воображение разыгралась не хуже, чем у Томы. Собственно, почему нет? В конце концов, ангелы мы или слоновьи лепешки?
Закончив, безлицые воины склоненно отступили. Подумалось: не издеваются ли? Может, мы вправду в придуманном мире, где сбываются все фантазии?
Воспоминание о собачках развеяло глупые мысли. Я вскинул взгляд на Гордея. Этакий взгляд равного, Вот что с нами одежда делает.
— Что с нашими друзьями?
Добродушно улыбнувшись, он мягко и успокаивающе проговорил:
— Не волнуйтесь. Все будет хорошо. Их убьют быстро.