— Переведи, — попросил я.
— Да, ерунда. Еще имею сказать, что хороший тухис тоже нахес.
— Тоже переведи, — вновь потребовал я.
— Да, — включилась и тут же смущенно выключилась из разговора Тома.
После внезапного порыва она старалась даже не смотреть в сторону одессита.
Ей Шурик отказать не смог. И тоже смутился.
— Это типа поговорки «горе не беда». Типа не беда, а даже как бы наоборот. Не беда. Горе. Да.
Тут Шурик увидел подтаскиваемый долгожданный котел:
— Что у нас на жидкое?
Это была каша. Какая это была каша! Дома я нос воротил, считал несъедобной. Как же ошибался!
Ели прямо из котла. Деревянными ложками. В две смены. Мы, четверо пришлых плюс Гордей, затем бойники.
— А мяса здесь не водится? — поводил ложкой быстро насытившийся Малик, разыскивая что-то более основательное.
— И я бы не отказался, — признался Шурик, мечтательно закатив глаза.
Перед его мысленным взором материализовался, шкворча и брызгая одуряющим ароматом, роскошный шашлычок. Даже я увидел. Мало того, ощутил запах, вкус и игру солнечных бликов на живущих одним мигом сгорающих капельках жира.
Бойники, уже достаточно доброжелательно относившиеся ко всем нам, отшатнулись.
— Мяса?!
— Одно слово — черти, — презрительно и безысходно махнул рукой Гордей. Потом глянул на солнце. — Наша задача — дойти до башни без ночевки. Запас времени пока есть, но лучше поторопиться.
Зашаркали обиваемые от налипшей грязи ноги кого-то из бойников, отправившегося к злополучному дереву с вещами и флагом. Вместо двух был вывешен и гордо реял теперь один первоначальный. Заодно был восстановлен набор первой необходимости для снизошедших ангелов.
Сборы были недолги. Остатки провианта и котел упаковали в мешки. Туда же запихали добычу в виде шкур, не пропадать же добру. Бойники взвалили поклажу за плечи, и колонна двинулась сквозь лес. Четверо несли Шурика. Еще один приглядывал за Маликом, который при всем желании вряд ли мог что-то сделать со связанными руками. Конец длинной веревки охранник намотал себе на руку. Один плелся позади меня и Томы. Двое шли чуточку в стороне, следя за окрестностями. Царевич то вырывался вперед, то отставал, то грациозно гарцевал рядом с нами.
— Сюда! Сверху кто-то прячется!
Крик издал бойник левой стороны. Как он разглядел что-то в непробиваемой листве чащи, осталось неизвестным. Наверное, жизнь заставила. Точнее, навязчивое нежелание умереть.
Дерево окружили. Трое разошлись спиралями, прочесывая округу. Остальные заняли круговую оборону.
Больше никого.
— Спускайтесь! — объявил Гордей.
Двое. Парочка в нежном возрасте, но всяко старше нас с Томой. Спрыгнув, отряхнулись. В типичной для здешних мест серой дерюге. Девушка в штанах и жилетке, парень в балахоне до колен. Я бы даже сказал в сарафане, если б он не был парнем. Оба светловолосые, светлокожие и какие-то светящиеся изнутри. Так показалось. Наверное, потому, что они бережно относились друг к другу, помогали спускаться, и все время смотрели влюбленными глазами. Со страхом, практически с ужасом, но притом — с любовью. Которая выше страха и прочего.