Что за запрет, который все норовят нарушить?
— Рискнете слушать ангелов?
— А-а, Алле хвала? — понятливо сощурилась и с загадочной полуулыбкой кивнула царисса. — Ладно, придет время, поговорим.
— Вы сказали «сейчас»? — вдруг дошло до меня.
— Я? — удивленно вздернула брови царисса. — И что?
— То есть, как было раньше…
— Уймись, ангелочек. Твое дело знаниями питаться, а не глупые вопросы задавать. Спрос за которые бьет больно и неожиданно.
Потом был привал на обед, снова овощи, и снова обалденно вкусно. Климат способствовал вегетарианству. Кашеварили бойники. Расположилась наша команда у дороги, иногда здороваясь с проезжающими отрядами легких всадников или желто-плащных царберов. Редкие одиночки неслись во весь опор, времени на церемонии у них не было. Тяжело проскрипело несколько тележных караванов. Жутко напылили группы пеших крепостных, перемещавшихся, как выяснилось, с поля на поле. Те и другие в сопровождении войников либо царберов, Военные салютовали нам… скорее, цариссе Дарье, оружием, мы в ответ вежливо кивали.
Один раз в сопровождении шикарной свиты проехала… нет, торжественно проследовала пожилая женщина на роскошно убранном коне. Ее приветствовали особенно рьяно.
— Царыня Мефодия, — шепнула прилипшая банным листом заложница, совсем не оставлявшая в одиночестве. — Лучший страж вотчины целого поколения. Живая легенда.
Зарина со взрослой ответственностью исполняла возложенную обязанность. Аж страшно становилось, до чего может дойти. В туалет-то отпустит?
«Царыня» только царапнуло слух и ничего не сообщило мозгу. Дама была почтенная, весьма в возрасте, но тоже в латах. На шлеме царыни корона как у цариссы. Или чуточку другая. Или из другого металла. Издали разницы не видно.
Царисса Дарья и вместе с ней автоматически все присутствовавшие почтительно поднялись.
— Приветствую, царыня, — выкрикнула царисса не сбавлявшему ход каравану.
— И тебе мое почтение, — донесся отклик.
Несмотря на возраст, голос был моложав и звонок.
— Какими судьбами?
— В сестырь, Дашенька. Дочка справляется, вмешательства не одобряет, а то, что у меня за них сердце кровью обливается, не понимает. Гоняет, как назойливую муху. Того и гляди, прибьет. Езжай, говорит, от греха подальше. Я и поехала.
— На совет?
Царыня фыркнула с не свойственным старости озорством:
— Достали эти заседания, скоро зад до желудка сотрется, в продолжение скамьи превращусь. Нет, на этот раз паломничаю.
Далекое лицо огорошило странным подобием ухмылки. В углах глаз цариссы тоже промелькнули шаловливые искорки, словно царыня в ночной клуб намылилась, оторваться по полной. Неужели в верхах настолько смеются над священными ритуалами, пусть и чуждыми моему миропониманию? Даже не скрывают. Вот тебе и Аллехвала.