— Кариночка, ты как? — запорхала вокруг нее сестренка.
У самой глазки сияли, как начищенные сковородки прабабушки. Наконец кто-то поставил старшую сестрицу на место!
— У-ух… — продышалась воительница. — Да я!..
Однажды я ходил на самбо почти месяц: родители заранее проплатили восемь занятий, деться было некуда. Там видел кое-что. Запомнилось главное, слова тренера: «Лучше уметь применять один прием, чем знать тысячу».
На первом занятии мы изучали и отрабатывали всего один прием. Бросок через бедро. Хватаешь за грудки, проворачиваешься с одновременным нагибом, кидаешь. Хватаешь, проворачиваешься, кидаешь. Хватаешь, кидаешь. И так весь урок. На втором снова отрабатывали — его же. До изнеможения. На третьем отрабатывали и применяли. На четвертом применяли до посинения, с противниками разного веса и из разных позиций. Остальные занятия я прогулял, о чем предки, конечно, не догадывались. Сейчас мне бы снова туда, годика на три…
Прыжок Карины я встретил захватом ее руки обеими своими. Потянул на себя, используя ее же энергию. И, сгибаясь в развороте, бросил противницу через себя прямо на свой лежак. Прыгнул сверху, прижал. Не имея преимущества ни в силе, ни в весе, ни в технике, просто вывернул руку назад, до вскрика. Нет ничего лучше удержания в болевом приеме, если противник один.
— Нож — мой. Признай и повтори, — приказал я.
Карина была знатным бойцом. Превозмогая боль, вывернулась, выставив мне под нос средний палец:
— А хо-хо не хи-хи?
Зря она это. Мой кулак, обхватив палец, заломил его в обратную сторону. Не выдержит никто. Только под наркозом.
— Кариночка, пожалуйста, признай, что ты не права. Если дойдет до разбирательства…
— Эт-то твой, твой нож! — взвыла Карина. Губы до странности изогнулись и растеклись по лицу невозможной кляксой. Взгляд искромсал меня на куски: — Я припомню.
— Договорились. Но не забывай, что я ангел. Меня нужно холить и лелеять.
Рот Зарины старательно изображал поддержку и сострадание сестре, а глаза врать не умели. Они смеялись во всю глотку, если это выражение применимо к данным частям организма.
Про себя я назвал сестер Солнышком и Злюкой. Очень подходяще.
— Чем помочь? Что за шум? — В недовольно рыкнувшую дверь вломились две ученицы.
Второй была Варвара, дочка цариссы Дарьи, уже переодетая в униформу. Без шлема, а потому — преображенная до неузнаваемости, как до того приятно удивившая Зарина, ее не оставившая впечатлений сестра и испугавший внезапной лысиной Малик. У Варвары волосы оказались длинные, светлые, но сухие, как пакля. Рубаха свободно свисала, скрывая фигуру. Босые ступни стыдливо выглядывали из-под штанин. Умирая от любопытства, она старательно держалась сзади, показывая более высокое положение напарницы.