Меню заведения впечатляло. Оно представляло собой толстенный альбом в кожаном переплёте с цветными, раскрашенными фотографиями.
— Я не против рыбных блюд, а вы?
— Решайте сами, дружище, — безразлично ответил Толстяков и тяжело вздохнул.
— Что ж, прекрасно.
Выбор Клима Пантелеевича был целиком отдан грузинской кухне: усач с гранатным и ореховым фаршем, базартма из лососины, баранье сердце и печень с гранатом, говяжий язык с острым гарниром, спаржа с орехами, грибы, печённые в кеци, лобио, мальва, джонджоли и бутылка «Цинандали». На десерт неизменный кофе по-турецки и гозинаки.
Когда с основными кушаньями было покончено, Толстяков закурил папиросу с вишнёвым ароматом и, выпустив кольцо дыма, спросил:
— И что же вы собираетесь делать дальше?
— Полагаю, то же, что и вы, — ждать телефонного звонка Фогеля. Мне кажется, он позвонит с минуту на минуту.
— Отчего вы так считаете? А что, если это случится завтра?
— Нет, этого не может быть, потому что именно завтра, как вы упоминали, должен состояться аукцион, и, возможно, вы станете счастливым обладателем «Тифлисской уники».
— Откровенно говоря, я уже перестал на что-либо надеяться. Этот злокозненный Бес отправил на тот свет столько людей!.. Он пристал ко мне, точно клещ, и пьёт мою кровь капля за каплей…
Не успел спутник адвоката договорить фразу, как перед столом возник портье.
— Прошу прощения, но господина Толстякова просят к телефону.
— А вы провидец, — вставая, выговорил Сергей Николаевич.
Газетчик вернулся через минуту. Садясь на стул, сказал:
— Фогель хочет, чтобы ещё до аукциона я приехал к нему в Коджоры. Говорит, что это очень важно. Он будет ждать меня на почте в восемь утра.
— В такую рань? — удивился Ардашев. — Интересно, зачем вы ему понадобились?
— Не знаю. Мне тоже это показалось странным. Однако он говорил быстро, будто чего-то опасался.
— Послушайте, а вы знакомы с Чарльзом Блэкстоуном?
— Нет, я никогда не встречался с ним лично, только слыхал про него. А почему вы спрашиваете?
— Обратите внимание на седовласого господина за столиком у колонны. Я слышал, как он говорил на чистейшем лондонском диалекте. Официант, обслуживающий его, ничего не смог понять и прислали другого, который весьма сносно владеет английским. Он сделал заказ и теперь ждёт, когда принесут блюда. Полагаю, вам стоит переговорить с ним. Если это он, то возможно, удастся убедить его, что «Тифлисская уника» должна остаться в России.
— Но ведь я не знаю английского?
— Не беда. Я буду вашим толмачём.
— Британский нувориш потратил столько денег, чтобы обладать редким филателистическим экземпляром и, думаете, он согласится?