«Нам–то это к чему?» — слушая Трепова, недоумевал Рачковский.
«Интересно, куда кривая вывезет?!» — внимательно вслушивался в текст протокола Герасимов.
«…Из расспросов дворника узнал, что 24 минувшего марта дачу эту нанял один господин, назвавшийся Иваном Ивановичем Путилиным».
«Почему не Ивановым?» — сам себе задал вопрос Герасимов.
«… Назвавшийся Путилиным хорошо одет, лет 45, гладко выбритый, волосы на голове с проседью, человек красивый и представительный».
«Таких много, но это явно Рутенберг», — затаил дыхание жандармский полковник.
«… В присутствии местного урядника Людорфа, а также понятых, дача была вскрыта, и обнаружился повешенный. По всем признакам и по сличению с фотографической карточкой напоминающий бывшего священника Георгия Гапона».
«Вот оно что! — поразился Герасимов. — Стопроцентно дачу снял Рутенберг. Он и прикончил старого дружка».
«… Верёвка, на которой висит тело, обыкновенная для сушки белья, повешена на незначительную железную вешалку…», — далее следуют описания одежды и прочее. Найден обратный Финляндской железной дороги билет второго класса от 28 марта. Это, видно, и был его последний день.
— Вот так проходит слава земная! — патетически воскликнул Рачковский.
— Собаке — собачья смерть! — подытожил услышанное жандармский полковник, не усвоивший ещё политическую науку господина Рачковского.
Спиридович, как самый младший по возрасту и чину, скромно промолчал.
3 мая на стол Трепова лёг рапорт исправника Колобасова о похоронах Гапона: «Похороны прошли спокойно, — прочёл дворцовый комендант. — Присутствовало около 200 человек. На могиле поставлен деревянный крест с надписью: «Герой 9 января 1905 г. Георгий Гапон».
Через день после заседания у Трепова Петра Ивановича Рачковского пригласил к себе новый министр внутренних дел Столыпин.
«Надо же, какую люди стремительную карьеру делают, — входя в кабинет, позавидовал вице–директор. — Практически вчера ещё губернатором был
и здрасте», — поклонился, украдкой разглядывая открытое властное лицо с чёрной бородой и чуть закрученными вверх усами.
Для зондирования политической почвы, собрался пошутить насчёт того, что являются с министром тёзками, но не решился, уловив веявшую от него внутреннюю силу и гордыню: «Словно от хана Золотой Орды», — скромно уселся на предложенный стул.
— У меня к вам несколько вопросов, Пётр Иванович, — строгим голосом, исключающим всякую фамильярность, обратился к Рачковскому Столыпин. — Как к заведующему политической частью Департамента полиции.
— Весь внимание, — сделал паузу, не зная, как обратиться к министру: ваше высокопревосходительство или по имени отчеству.