— А ты почём знаешь? — молодцевато выпятил грудь бывший солдат.
— Тьфу на вас, срамотники, — озлилась старуха. — Слова умного не услышишь. Грех один, — шаркая калошами, поплелась к калитке, раздражённо стуча клюкой по земле, и радостно огрев ею зазевавшегося петуха.
Когда Рубанов подъехал и вылез из пролётки, народ, перестав гоготать, вежливо встал и, сняв головные уборы, поздоровался поклоном.
— Здравствуйте, здравствуйте мужики, — доброжелательно ответил им Максим Акимович. — Нового старосту хочу вам представить, — махнул рукой, подзывая Антипа.
Не уразумев, кому барин машет, Ефим с Иваном тоже подошли к Рубанову.
— Вот ваш староста теперь — Антип Пугачёв.
Рыбак Афоня покатился со смеху, думая, что барин пошутил. Да и бабка Матрёна с собаками подняла настроение. Хотел спросить: «А почему не Разин?» — но проглотил смех, видя, что все, включая помещика, серьёзны как никогда. Зачем–то развёл в стороны руки, покхекал и замолчал, заложив их за спину.
— Ермолашка даже приехать не удосужился, аспид, — нахмурился Рубанов. — А за ним неустойка числится. Или за вами? — оглядел враз насупившихся мужиков. — Но я её прощаю, — немного взбодрил их. — Ещё дарю обществу свой луг под покосы, — разгладил морщины на челе схода. — Но за аренду земли брать буду прежнюю сумму, — стукнул обществу по голове. — А ежели что задумаете в нарушение заповедей господних, — сведя брови над переносицей, оглядел сход. — То Ванятка ночью подпалит деревню, — указал на ражего мужичину. — Жалко Рубановку, а что прикажете делать? — развёл руки пошире Афониных. — Чего сказать хотел? — обратился к сидевшему на бревне Гришке–косому.
Тот сначала беспокойно захлопал глазками, а потом увлечённо стал разглядывать пятку.
И лишь вечером, сидя в одиночестве за столом после немудрёного крестьянского ужина, нахмурившись, грозно шлёпнул кулаком по столешнице:
— Чаво, чаво?! Да ничаво! — мысленно срезал барина.
Но это будет вечером, а сейчас заскорузлыми пальцами стал выдёргивать занозу, делая вид, что не расслышал вопроса.
— С японцами воевал? — перевёл взгляд от Гришкиной пятки на Егоршу, Рубанов.
— Так точно, ваше превосходительство, — стукнул тот каблуками нечищеных армейских сапог. — Два месяца назад моби–ли–зовался, с трудом выговорил трудное слово. — На войне служил вестовым у Акима Максимовича.
— У сына моего? — обрадовался генерал.
— Так точно! Смелый офицер, доложу я вам, поручик Аким Рубанов. Народ рассказывал, тут был и вылечился от раны зимой.
— Я и смотрю, маньчжурская папаха у тебя подмышкой, — подошёл к солдату Максим Акимович. — Лесничим пойдёшь ко мне? Оклад хороший положу и лес на ремонт дома выпишу. А лучше переезжай в сторожку. Она просторная. И живи на здоровье. Берданку тебе выдам. Ну что, согласен?