Когда император в сопровождении сановников вошёл в зал, рабочие, по русскому обычаю, низко поклонились ему — Трепов раз десять показал, как это следует делать.
Достав бумажку, Николай прочёл составленную генерал–губернатором речь — заучить поленился, да и не было времени: «Я призвал вас для того, чтобы вы могли лично от меня услышать слово Моё, — что–то слишком на–пыщенно, — подумал он. — Прискорбные события с печальными, но неизбежными последствиями смуты произошли оттого, что вы дали себя вовлечь в заблуждение и обман изменникам и врагам нашей родины…»
Слушая императора, рабочие вздыхали и крестились.
Закончив речь и сунув шпаргалку в карман, царь подошёл к ним и заговорил просто и понятно:
— Приглашая вас идти к Зимнему, где меня в тот день не было, враги государства подняли вас на бунт… Ведь идёт война и все истинно русские люди обязаны не покладая рук трудиться, чтоб одолеть супостата. А вы ему помогаете.., — с удовольствием заметил, что некоторые покраснели от стыда, а кое у кого на глазах вступили слёзы.
После приёма их отвели в Знаменскую церковь, а потом в здание лицея, где сытно накормили обедом, одарив подарками на память, и вручили отпечатанный на гектографе текст царской речи, отправив затем на экстренном поезде в Петербург.
На перроне счастливчиков уже встречали…
— Вы что, головою ослабли? — когда отошли от вокзала, выбил у одного из депутатов подарок и растоптал его Северьянов.
— Теперь станете рабочим внушать, какой добрый царь–батюшка и какие мы злыдни, коли пошли его беспокоить девятого числа, — ударил другого рабочего Шотман.
Стоявший рядом с ним Дришенко обличительных слов не нашёл, а просто стал избивать пожилого работягу с Путиловского завода.
— Мы тут бьёмся с лавочниками, чтоб цены на керосин не поднимали, на свечи и хлеб, а вы к царю на поклон, — метелил следующего депутата Шотман.
— Николашка что ли позаботится, чтоб лабазники лишнюю копейку с вас не брали, — обрабатывал кулаками работника с Невского судостроительного Северьянов.
После проведённой воспитательно–разъяснительной работы ни один из депутатов на работу после забастовки не вышел, боясь угроз и избиений.
Часть из них покинула Петербург, а некоторые даже сменили фамилии.
«Неча по царям ездить!» — было общее трудовое мнение.
Николай, не зная последствий «неизгладимых впечатлений о царском приёме, после которого довольные и счастливые, с весёлыми лицами возвратились в Петербург рабочие», так писали газеты, занёс в дневник: «19 января. Среда. Утомительный день… Принял депутацию рабочих. Принял Булыгина, который назначается министром внутренних дел. Вечером пришлось долго читать; от всего этого окончательно ослаб головою».