Он сделал Gran Maestro знак налить бокалы.
– Gran Maestro, – спросил он, – вы любите воевать?
– Нет.
– Но ведь мы воевали?
– Да. Слишком много.
– А как у вас со здоровьем?
– Великолепно, если не считать язвы, ну и сердце чуть-чуть пошаливает.
– Не может быть, – сказал полковник и почувствовал, как забилось его сердце, у него даже перехватило дыхание. – Вы мне говорили только про язву.
– Ну вот, а теперь вы знаете. – Gran Maestro не закончил фразы и улыбнулся широкой, ясной улыбкой, озарившей его лицо, как луч солнца.
– Сколько у вас было приступов?
Gran Maestro поднял два пальца, как человек, который сигнализирует на скачках своему букмекеру и ждет ответного кивка, скрепляющего сделку.
– Я вас обскакал, – сказал полковник. – Но довольно ныть! Подлейте лучше донне Ренате этого превосходного вина.
– Ты не говорил мне, что у тебя они были опять, – сказала девушка. – Ты от меня это скрыл.
– С тех пор, как мы в последний раз виделись, ничего больше не было.
– А ты не думаешь, что это из-за меня? Не то я приеду к тебе, и останусь с тобой, и буду о тебе заботиться.
– Это всего-навсего мышца, – сказал полковник. – Но видишь ли, это главная мышца. Она работает, как хорошо налаженная машина. И беда в том, что, когда она сдает, ее не пошлешь в гарантийный ремонт. А когда она остановится, ты этого даже не узнаешь. Умрешь – и все.
– Пожалуйста, не надо об этом.
– Ты сама меня спросила, – сказал полковник.
– А у этого рябого с потешным лицом, у него таких вещей не бывает?
– Конечно, нет, – сказал полковник. – Если он посредственный писатель, он будет жить вечно.
– Почем ты знаешь? Ты ведь не писатель.
– Бог миловал, я не писатель. Но кое-что читал. У нас, пока мы не женаты, на чтение остается уйма времени. Может, и не столько, сколько у моряков торгового флота. Ho все же достаточно. Я могу отличить одного писателя от другого, и уж ты мне поверь: посредственному писателю суждена долгая жизнь. Им всем надо назначить пенсию по старости.
– Давай не будем об этом говорить – слишком мне это горько, расскажи лучше какую-нибудь историю.
– Я могу рассказать тебе сотню всяких историй. Ничего не выдумывая.
– Расскажи хотя бы одну. Потом мы допьем вино и поедем кататься.
– А тебе не будет холодно? – спросил полковник.
– Конечно, нет.
– Что бы тебе рассказать? Тем, кто не воевал, скучно слушать про войну. Разве что какие-нибудь небылицы.
– Я бы хотела знать, как вы брали Париж.
– Почему? Ты вспомнила, что я тебе говорил, будто ты похожа на Марию-Антуанетту по дороге на казнь?
– Нет. Я, правда, была польщена и знаю, что в профиль мы немножко похожи. Но меня никогда не везли в тележке на казнь, и я хочу, чтобы ты мне рассказал о Париже. Когда любишь и он для тебя герой, всегда интересно слушать, где он был и что делал.