– Послушайте, – произнесла она серьезным, деловым тоном (самым серьезным, на какой только была способна), – я уже сказала вам, что согласна. И обсуждать здесь больше нечего.
Синклер по-прежнему смотрел на нее словно рабовладелец, выбирающий на рынке раба. Женевьева отступила к столу. Понимая, что это совершенно бессмысленное движение, она вдруг прикоснулась к пуговице на своем пиджаке. Синклер так смотрел на нее, что ей показалось, будто ее одежда расстегнута. Увидев, как искривились в усмешке его губы, женщина поняла, что он догадался, о чем она подумала.
– Я уже сказала, что принимаю ваше предложение, – продолжила Женевьева, надеясь отвлечь его. – Нам с вами больше нечего обсуждать. Осталось только уточнить, когда именно вы хотите встретиться со мной. И поскольку это довольно деликатное дело, я надеюсь на то, что вы проявите осторожность и благоразумие.
– Не беспокойтесь, – ответил Синклер. – Я не привык хвастаться своими победами.
– Это деловое соглашение, – сказала Женевьева ледяным тоном, – а не капитуляция.
Он долго вглядывался в ее лицо, а потом улыбнулся. Медленно, как бы нехотя.
– Конечно, – согласился Синклер. – Только бизнес и ничего больше.
Помолчав немного, он произнес изменившимся голосом:
– Расстегните пиджак.
Женевьеве снова показалось, что она ослышалась.
– Пиджак? – переспросила она. – Зачем?
– Перед тем как мы с вами договоримся о времени и месте наших, так сказать, неофициальных переговоров, я хотел бы взглянуть на то, что получу, – объяснил он приятным спокойным голосом (хотя в нем отчетливо слышались стальные нотки). – Я хочу, чтобы вы сняли пиджак. Немедленно.
Женевьеве очень хотелось послать его ко всем чертям. Однако, посмотрев ему в лицо, она поняла, что это будет крайне неблагоразумно. Женевьева быстро исполнила просьбу Синклера, надеясь, что это его удовлетворит. Под коротким пиджаком на ней была белая шелковая блузка с воротником-стойкой. Женевьева понимала, что сквозь плотную, непрозрачную ткань он почти ничего не сможет увидеть, может быть, только контуры ее бюстгальтера. Того самого, из изящного белого кружева, вспомнила она.
– И блузку, – добавил Синклер.
На этот раз ее пальцы замерли.
– Блузку? – спросила Женевьева срывающимся голосом. – Это исключено!
Улыбка Синклера превратилась в кривую усмешку.
– Не изображайте оскорбленную невинность, мисс Лофтен. Расстегните блузку, или я сделаю это сам.
Ее пальцы коснулись обтянутых шелком пуговиц.
– Сюда может кто-нибудь войти, – заметила она.
– Да, может, – согласился Синклер. Он был невозмутим и спокоен. – Поэтому вам нужно поторопиться.