Эбби задала этот вопрос, устроившись на своем обычном месте – у окна в библиотеке. Сидя за столом, Эдриан поднял голову, посмотрел на нее и вернулся к письмам.
– Ты имеешь в виду карты, скачки и прочее?
– Да. И прочее.
Этот вопрос уже несколько дней не давал ей покоя, и она попыталась получить на него ответ.
– За семь лет я не сделал ни одной ставки.
– С тех пор, как умер отец? – поколебавшись, уточнила Эбигейл.
Эдриан покачал головой.
– Нет, я перестал играть раньше. Когда отец умер, мы с ним все еще были в ссоре, но он знал, что я прекратил проматывать состояние. – Бросив взгляд на Эбби, Эдриан увидел вопрос в ее глазах и, поколебавшись, добавил: – Умер мой друг. Нас было пятеро, мы дружили с Итона – самые отчаянные шалопаи. Мы ставили на все и на всех, больше, чем наши сверстники. И однажды Фредди – Фредерик Рэмси – за одну игру в фараон потерял все: свое родовое имение, земли, обеспечение сестры. Никто из нас не мог ему помочь – мы сами были по уши в долгах. – Виконт помолчал, глядя в глаза Эбигейл. – Фредди застрелился. Это стало потрясением для нас четверых. В ту ночь, когда я услышал об этом, я зарекся играть на деньги. – Эдриан снова выдержал паузу, а затем опустил взгляд на кучу писем на столе и поморщился. – Впрочем, кто-то может сказать, что бизнес – это тоже азартная игра. И, конечно, я играю прямо сейчас. С тобой.
– Сомной?
Подняв голову, Эдриан поймал ее взгляд.
– Я поставил все, что у меня есть, себя, свое будущее, на то, что завоюю тебя.
Эбби выдержала его взгляд, прямой и искренний, без следа чувственности. Часть ее сознания рассмеялась над этим утверждением, но в глубине души она понимала: Эдриан говорит искренне.
Она в смятении смотрела на человека, известного в лондонском обществе как «скандальный лорд Деа». Для него соблазнение было игрой, в которой он преуспел. Но в данный момент он не играл. Эбби верила, что с ней Эдриан искренен. Она или никто. Только ее он хотел видеть своей супругой, только с ней хотел связать свое будущее.
В данный момент.
В этом-то и было все дело. Эбигейл хотела быть уверена в том, что это навсегда.
Девушка взяла карандаш и вернулась к рисованию.
* * *
Разглядывая свое отражение, Эбби печально вздохнула.
– Платье чудесное! – сказала Агнесс. – Разве тебе не нравится?
Эбби вымученно улыбнулась.
– Оно просто великолепно. Не думала, что мне пойдет этот цвет.
Мерцающая аквамарином ткань подчеркивала блеск ее волос и придавала особый оттенок глазам – сейчас они казались не карими, а золотистыми.
Что до самого платья, то оно, по мнению Эбби, было чересчур откровенным. Наряд плотно облегал фигуру, а руки были прикрыты лишь укороченными оборками. Платье обнажало слишком многое, кое-что прикрывая лишь газовой материей. Оборки были и на подоле узкой юбки.