Вартан был удивительным. Он не пил водки, но работал как зверь — зимой валил лес, весной строил коровники, а летом «щипал» ламинарии. Олег его уважал, но не понимал: нельзя жить везде, человек должен иметь дом. На книжке у Вартана лежало, наверное, очень много, Но он не женился — хотел еще больше.
В «фазанке» Олегу очень не хватало денег — тетка редко присылала трояк или пятерку. Иногда вечером, когда очень хотелось есть, они с дружками ходили по коридорам коммунальных квартир и брали чужие продукты. Деньги заставляли делать это, и поэтому он считал их дерьмом. Вартан не считал так, может быть, поэтому за последние два года из постоянных друзей у него остался только Олег.
…И теперь они поссорились.
Олег вымыл пол во всей хибаре, залил бензобак в мотоцикле, протер картер, сходил в магазин — Вартан не возвращался. Тогда он пошел к Ольге.
Он перешагнул через порог и остановился — всюду висели всякие дамские штучки.
— Старый хрыч нашел наконец свои железки, — сказала Ольга, — вот, упаковываемся потихоньку…
— Представляете, — обратилась к нему ее строгая, в очках, подруга — только теперь ее заметил Олег, — какой-то не известный никому варвар чуть все не испортил Николаю Аполлинарьевичу!
— Жалко, — сказал Олег и обратился к Ольге, — пойдем погуляем?
А когда вышли, спросил:
— Когда уезжаешь?
— Завтра, — ответила она. Расправила складки платья и спросила: — Нравится?
Ему очень нравилось. Он видел ее всегда в брюках, а в платье она была не только красивой, но и родной. Он взял ее за руку и не удивился, когда она покорно пошла за ним.
Вартан стоял в дверях, похожий на своих коротких ногах на крепкого бычка. Брови его нависли над носом, как два тяжелых молота над наковальней. Его окружали зеленые мотки сетей. Олег шел, не сворачивая, и откинул ногой один из мотков.
— Утром ставить надо, — буркнул Вартан.
— Не могу, — сказал Олег. — Завтра не могу.
Вартан сплюнул и пошел к сараю. Олег отодвинулся ровно на столько, на сколько посторонился Вартан. Ольга непонятно чему улыбнулась, и он сказал:
— Вартан — нормальный парень.
Вартан уехал на мотоцикле, они закрылись в комнате и занавесили окна, чтобы стало темнее. Стало жарко, и пришлось снять свитер. Он почувствовал прикосновение к спине и обернулся…
Впервые в жизни он не чувствовал черты между тем, что мог и о чем мечтал. Черта всегда была в его жизни, и он почти забыл о ней, но вспомнил, потому что она внезапно исчезла. Если бы черта снова, как и всегда, появилась, он бы не выдержал. Он бы разбил себе голову о стенку.
Он лежал обессиленный самой счастливой усталостью на свете и плыл в тишине, как ночью на висящем в пустоте мысе. Только все было по-настоящему. На ощупь он знал — здесь у нее морщинка под глазом, здесь пятнышко… Он открыл глаза и увидел мерцающую перламутровую капельку в ее мочке. Жемчужинка была такой маленькой и красивой, что он спрятал указательный палец с черным изуродованным ногтем.