Они снова начали запихивать нитку труб обратно в скважину. «Свечи» свинчивались концами и одна за другой исчезали. Кольцов теперь работал равнодушно, нажимал небрежно пальцем кнопку на пульте или дергал рычаг левой рукой. Правую он берег потому, что в ней плохо действовал большой палец. С ним и была связана история, почему Кольцов пришел в гидрогеологическую партию с разведки золотых месторождений.
Причиной послужила травма. Сначала случился, как он рассказывал, «сигнал». Перетаскивали они буровой станок на другой объект, дело происходило первого января. В станке вылетела втулка, поэтому на ходу порвалась малая цепь. Кольцов послал напарника за втулкой, но не дождался и полез под станок сам. Как мог «подшаманил» и только начал вылезать, как на ногу скатилась сверху желонка. Позже врачи установили перелом, а тогда Кольцов доставил куда надо станок и пошел домой. Обращаться в больницу побоялся, ведь после праздника изо рта, ясное дело, не цветами пахнет. Отделался тремя неделями гипса.
— Не понял я, — рассказывал Кольцов, — ведь «сигнал» у летчиков бывает, у шоферов перед аварией. Оказывается, и у нашего брата. Потом точно, случилось…
Они вели доразведку одной долины. До войны там уже мыли металл, но кое-где по террасе неисследованные «языки» остались. Начальство торопило — приближался срок передачи месторождения в освоение горнякам.
Загнали они в скважину обсадную трубу не до конца, метра на полтора она торчала над землей. Начали доставать снаряд — мешает труба. Кольцов залез на площадку станка и, чтобы помочь напарнику, принялся толкать снаряд рукой. Скомандовал: «Майнай тихо». Напарник неопытный, резко отпустил тормоз и…
В этом месте Кольцов всегда нервно закуривал, густо пускал дым и говорил:
— Что обидно — тот, сволочь, даже спасибо не сказал. У меня шестой разряд, у него четвертый, и я виноват остался. Технику безопасности нарушил!
После этого Кольцов и ушел на колонковое бурение: по его словам, от одного уханья долота в скважине его пробирал мороз по коже. Однако Дуня видел, как тот совершенно спокойно проходил мимо работающего станка и даже интересовался у бурильщиков, трос у них левой или правой свивки.
Дуня подумал тогда: тут дело в другом. В чьей-то несправедливости, черствости. Ведь человек живет в двух мирах. Один — внутри, созданный тобой самим, другой — вокруг, из других людей и их поступков. Когда внутренний мир не совпадает с внешним, тогда трагедия… Почему люди мало берегут друг друга?
О том, что скоро конец смены, Кольцов с Дуней догадались по Ромке. Он всегда просыпался раньше, чем положено, и усаживался с гитарой на чурбаке. Он перебирал струны и пел надоевшую всем песню: