А в начале августа подернутся сединой сопки — побелеет мох; потом вдруг взмоют по скалам желтые и красные языки, запламенеют вдоль дорог лиственницы и карликовые березки, загорятся последней краской всякие кусты и кустики — все, кончилось лето. Однажды ночью дохнет с севера холодом, пообрывает жухлую одежонку с лесов, кое-как прикрывавших летом хлябистые мшанники, — зима.
Однако когда это еще будет…
Левая рука у Коляй загорела до красноты, и кожа на ней облезла по второму разу. Он все равно клал локоть на боковое стекло — шоферская привычка. Такая же, как слушать, думать о своем и смотреть на дорогу. Известный всему поселку Поросятник, которого он посадил на Левом берегу, никак не мог кончить жаловаться на жизнь:
— Мы же Север покоряем, здоровье тратим! А они такую цену за комбикорм дерут? Не было на свете справедливости и никогда не будет!
— М-м, — сказал Коляй.
Ему было не до разговоров — желтая легковушка так и норовила проскочить вперед. Сначала Коляй подумал, что это «чаевой» — таксист, но оказался частник. Впрочем, это почти равносильно.
Каждый раз на расширении дороги он выходил влево, мигал фарами, гудел по-комариному. Коляй чуть трогал рукой руль, и «жигуль» снова скрывался в густом шлейфе пыли. Кто ездил летом по колымским дорогам, знает эту пыль, она пеленой укрывает придорожные кусты и деревья на десятки метров. За несколько километров по пылевому смерчу, вздымающемуся к небу, можно узнать, вон по трассе катит машина. Порой после прошедшего тяжело груженного дизеля, да еще с прицепом, на дорогу опускается кромешная тьма; включай фары и становись у обочины, если не хочешь лобового удара встречного грузовика.
Коляй шел без прицепа, но с грузом — деревянными щитами, взятыми на уптарской перевалбазе, где скапливались, все грузы для плотины, и пыли за ним поднималось достаточно. — А что скажешь — не вижу, и все. Поросятник тоже заметил в зеркало «жигуль» и сказал:
— Да пусти ты его!
— Это же частник! — удивился Коляй.
— Купи ее, и ты частником станешь. Скажешь, нет?
Отвечать не хотелось, потому что Поросятник был прав. Уважай его не уважай резон в словах имелся — Коляй давно уже в глубине души подумывал о своей «баранке». Да и какой шофер об этом не думает?
Он взял машину вправо, сбросил газ и пояснил, чтобы Поросятник ничего не строил насчет советов:
— Сыпун, тут медленно надо…
Полоса сыпуна шла действительно. Издалека было видно, как с бревенчатого бункера на обочине бульдозер наваливает грунт в самосвалы, а те насыпают кучи по дороге. Тут же грейдер разравнивает их по полотну. Грунтовые колымские дороги размываются паводками и дождями, покрываются выбоинами под многочисленными колесами, а на крутых прижимах и просто осыпаются. Для их постоянной подсыпки, подтрамбовки, укатки нужно много грунта, который без бульдозера и самосвала не возьмешь. Потому и нарублены бункера, изобретение колымских дорожников, по всем дорогам и веткам Дальнего Северо-Востока.