Галактический штрафбат. Смертники Звездных войн (Бахрошин) - страница 60

Потом (очень скоро!) мы узнали, что его нескладная хрупкость только с виду кажется таковой. Одним легким, порхающим ударом Диц, словно кегли, сбивал с ног стокилограммовых десантников, а что касается негромкого голоса-то и он как-то не слишком утешит, если при этом из вас тянут жилы ржавыми плоскогубцами.

«Ты, говно собачье, недостоин даже честной солдатской пули. Утопить в сортире — единственное, что я могу предложить, да и то — слишком почетная смерть для такой сволочи. Даже не знаю, что с тобой делать… — обычно рассуждал он в таких монотонных интонациях распилочного станка, что хотелось повеситься только от его голоса. — По-хорошему, надо бы засадить тебя в холодный карцер суток на тридцать, так ведь сдохнешь там уже на третьей неделе, вы все так и норовите отбросить копыта раньше, чем вам прикажут… А сдохнуть ты должен там, где я скажу, и тогда, когда это будет нужно мне…»

Нет, это еще не ругательства, это его обычная, так сказать, повседневная речь, не достигшая накала гневной патетики…

Пока мы всё так же стояли в одной шеренге и внимали своему новому комбату, первому после бога.

— Вы — штрафники. А что это значит? — даже отчасти проникновенно вещал он, прохаживаясь вдоль шеренги и похлопывая тросточкой по идеально начищенным сапогам. — А это значит, что вы — никто! Еще меньше, чем никто! Вы — дерьмо собачье, отбросы, до которых больше никому нет дела… Кроме меня, разумеется… Хотя, мне тоже нет до вас никого дела! Единственная моя задача — повести вас в бой, чтоб вы быстро и благополучно отдали свои никчемные жизни во славу и процветание демократии…

— Круто… — чуть слышно прошипел кто-то. Диц как будто даже подпрыгнул от удивления:

— Кто-то что-то сказал? — чуть ссутулился он, пристально всматриваясь во всех сразу.

Строй хранил предусмотрительное молчание.

— Все правильно! — кивнул комбат. — Никто ничего не говорил. Никто и не смеет разевать свой вонючий хавальник, когда говорит офицер-воспитатель. Потому что вы — штрафники! У вас больше нет званий, заслуг, прошлого, у вас даже имен и фамилий больше нет. Только клички, которые вам здесь присвоит командование. Я бы сказал, словно у собак, но собаки — благородные животные, в отличие от штрафной сволочи, которая пялится на меня глупыми зенками…

Диц неторопливо прошелся вдоль строя и глянул, как мне показалось, прямо на меня.

— Ты, солдат! О чем ты думаешь?! — он неожиданно ткнул тростью моего ворчливого соседа.

Мысленно я облегченно выдохнул. Если глянуть капитану прямо в глаза, то там не только вековая скорбь. по-моему, еще и хроническое безумие, мерцающее, как звездочки сквозь туманность…