– Освободил ты меня, теперь проси что хочешь, – сказал Бессмертный. – Всё одно я тебе ничего не дам.
– Отпусти, – сказал я. – Я ж тебе ничего не сделаю.
– А ты теперь знаешь, где мои сокровища лежат, – ответил он, надвигаясь. Каменные крошки задетых веток брызгали в стороны. Казалось, даже мёртвое вокруг него продолжает умирать.
– И ведь вы одинаковые. Вам всё одно, что я на цепи, что я жаждой и голодом мучаюсь, а подохнуть не могу. Вам лишь бы золото.
Он шёл, на каждый шаг припадая, как огромная страшная кукла из вертепа. Железный лязг и скрип стоял в лесу. Он приближался, а я словно врос в камень. Мой побег закончился.
– А чего тебе бояться-то, я тебя на цепи триста лет держать не буду.
Шаг. Дрожь земли. Лязг, скрип. И что-то ещё. Тяжёлые, быстрые, мерные удары, словно летит по каменному лесу тяжёлый, мощный конь.
Засека всё ж нагнал меня, и я почти обрадовался ему, хоть он тоже явился по мою душу. Если Марья Бессмертного на цепи посадила, то, может, и Засека, хоть и худой колдун, но чего-нибудь сдюжит?
Загудело за спиной, заплескало. Я обернулся к морю и увидел Марью. Конь её летел по воде, поднимая брызги. Она услышала звон своих сторожевых колокольчиков, подумал я, и пришла.
Всё сходилось в одной точке. Жаль только я стоял аккурат посреди.
Засека выехал на край, сделал широкий круг, заезжая Кощею в бок. Он крутил что-то в руках, складывал, и я ошеломлённо понял, что он привёз с собой разборный самострел. Дощечки да железки, скованные, видно, по заказу. Готовился. Давно, значит, готовился в Марьин лес вооружённым попасть.
Марья спрыгнула с коня на берег и оказалась высокой, повыше иных мужиков, худой девахой в круглом шлеме с личиной. Её знаменитых волос я не увидел – убрала, видно, под шлем.
– Что ж вы наделали! – закричала она. – Мне теперь, чтоб его заковать, нужно каждый кусочек от каждой цепи найти!
– Поищи, Марьюшка, поищи, – рассмеялся Кощей. – А я подожду!
Марья всплеснула руками, закусила губу. Она была без оружия – видимо, на этом берегу не могла нарушать свои же законы.
– А ты, Засека, сейчас же погибнешь, – сказала она, глядя на то, как разбойник заряжает самострел. – Никому нет спасения, кто с оружием здесь появится. Такой закон.
– Это мы посмотрим, – прогудел разбойник в бороду. Он был немногим меньше Кощея.
– Марья, свет мой, отойди, не мешайся, – сказал Кощей. – Я с витязями разберусь, а потом и потолкуем.
И он бросился в атаку, внезапно, без предупреждения.
Конь Засеки полетел на камень с перебитой цепями шеей, Засека отскочил, перекатился, поднял каменную ветку и ударил Кощея в голову. Только загудело.