Прокурор отвечал мне что-то, не менее убедительное.
Так мы с ним очень содержательно поговорили.
Звук танкового двигателя стал удаляться. Танчик ушел…
Обстрелы продолжались. Трубу нашей буржуйки на крыше так покорежило, что печка гореть перестала. В минуту редкого затишья мы с Ромашкой вылезли на крышу. Труба была перекручена и вся издырявлена осколками. Ромаха, как знатный строитель, двумя ударами ноги сломал ее заподлицо с крышей, и печка опять разгорелась.
А так, ну что: сидим на позициях. Жахнет мина — Медведь мне по рации:
— Ты в норме?
Опять жахнет — я ему:
— Ты в порядке?
Так и жили.
Сепары часто подходили к пролому в заборе, к тому, что за кустарником, и наваливали по Кабине из стрелкотни. «Утес» с монастыря тоже прижимал, не давал голову поднять. Но я приноровился. Сидя на дне окопа, накидывал из подствольника несколько «кабанчиков» за забор — туда, к пролому. Мало им не казалось.
Что еще вспоминается? Однажды я, по нашей ротной традиции, Медведя штрафанул на 100 гривен за выход на улицу без каски. Потом как-то побежал я за дровами. За дровами надо было бегать, и чтобы кто-то тебя прикрывал.
Ну, и выбежал я — без каски и брони. Женька с автоматом кроет меня…
А Медведяка за углом затаился — и курит. Потом долго мне «предъявлял» и язвил…
Однажды ночью мы с Медведем шли с позиции отдыхать. За зданием метеостанции располагалась большая яма — под блиндаж рыли. Тропинка была совсем узкая. Я поскользнулся — и, во всей амуниции, ухнул в эту яму башкой вниз! Метра на два заглубился.
Ну, обошлось без жертв. Было бы глупо и банально свернуть шею в месте, где летает столько благородного зазубренного металла!
В этот период «договорняки», по которым наши заезжали на ротацию в терминал через сепарский Донецк, сошли на нет.
Через Метео часто проезжала наша техника, выскакивала на летное поле и рвалась по диагонали, «навпростець», к терминалу. Бывало так: уйдут три «бэхи», а назад придут две. Война…
Кажется, 15 января на метеостанцию пришла группа спецназеров из третьего полка. Трое у нас в комнатухе поселились. Вторым ярусом, под нашими топчанами, на полу ночевали.
«Грады», когда рядом ложатся — стены эти, хлипкие, ходуном ходят…
17 января армия пошла в наступление на монастырь.
Мимо Метео проходили танчики и «бэхи», выскакивали на поле, били по монастырю, терминалу, гаражу, что был западнее развалин диспетчерской вышки.
Сепарские «Грады» старались уничтожить нашу технику еще на подходе: как только слышали движки — сразу обваливали. Попадали и по нам.
На мотолыге из-под монастыря привезли первых раненых пехотинцев, человек 11 их было. В основном — в ноги. Многие — «тяжелые».