— Пожалуй, взаправду оно того… Бог христианский нам помог… — сказал Микал, взвесив в уме все события тревожной ночи, завершившейся геройским подвигом и смертью отца Ивана. — Только урону получили мы много. Недаром нам победа досталась… Эх, кабы раньше знать, что вогулы на нас наступают!..
Но раньше никто не мог предвидеть, что Асыка появится перед Покчей. Напротив, молва говорила, что вогулы ушли в набег за Каменный Пояс, на реку Тюмень, где обитали татары сибирские. Поэтому Микал не ожидал нашествия своих кровных врагов в такое время, когда о них не было ни слуху ни духу. Однако Асыка перехитрил пермского князя, оставившего некоторые предосторожности, что, несомненно, послужило бы гибелью для Покчи, если бы отец Иван не устрашил вогулов своим видом, заставившим их бежать из осажденного городка в неописуемом ужасе и беспорядке.
По подсчете павших врагов оказалось, что убито их пятьдесят семь человек, а раненых вогулы унесли с собой кого только заметили, конечно. Осталось в руках покчинцев пять живых вогулов, которых победители хотели было утопить в Колве, но благодушный Бурмат предупредил такую жестокость, запретив расправу над пленными.
Преследование бежавших дикарей прекратилось почти в виду Покчи, потому что, достигнув леса, вогулы тотчас же остановились и оказали упорное сопротивление. Асыка поспевал везде. Он ловко бросал из-за деревьев пук тоненькой крепкой веревки, на конце которой была устроена петля. Веревка быстро развертывалась в воздухе и захлестывала шею того, для кого была предназначена. Таким образом был пойман один покчинец, отважно бросавшийся вдогонку за отступавшими вогулами. Его, разумеется, убили на месте, вонзив нож в горло. У другого была снесена шапка с головы… Остальные благоразумно отступили к городку, не желая подвергаться опасностям ночной схватки в чаще леса с таким отчаянным головорезом, как Асыка…
Когда взошло солнце, воевода Бурмат лично сделал разведку в глубине леса, чтобы узнать, куда ушли вогулы, но Асыка так искусно спутал следы своего отряда, что даже опытные звероловы-пермяне не могли решить, в какую сторону удалился неприятель, исчезнувший подобно камню, брошенному в воду.
— Ах ты, чертов сын, собака вогульская! — плюнул Бурмат, не нашедший ничего хорошего в своих поисках. — Сумел ведь следы замести. Как будто туда он ушел… а может, туда, повернул… а может, направо утек… а может, налево ударился… Не знаешь, подумать чего. Хитрее лисицы всякой. Не сразу его разберешь… Придется ни с чем ворочаться…
— Пускай он домой утекает, хоть это утехой нам будет, — заметил один из десятников, сопровождавших Бур-мата на разведке. — А если бы здесь он остался, пришлось бы еще нам побиться с ним до сытушки. А это ведь закуска несладкая!